Руны же – воплощенная структура. Самая понятная и логичная форма магии. И самая доступная, если у тебя есть мозги, конечно. Почти не требует силы, лишь умения абстрактно мыслить и простраивать цепочки смыслов. Именно на рунах происходит привязка энергетических комплексов (в просторечии «заклинаний») к материальным объектам.

Но при чем тут, во имя Четырех, полные крови и секса темные камлания во славу Хаоса?

По правде говоря, я всегда относился к хаосопоклонникам как к кучке клоунов. Модное увлечение для знатной, непонятой окружающими молодежи, не более. Ну хочется детишкам собираться порой в смешных балахонах, петь заунывные гимны и ощущать себя не такими, как все. Да ради богов, чем бы ни тешились. Реальные случаи приобщения к Черной через такие собрания можно пересчитать по пальцам. Одно дело твердить о власти Хаоса Предначального, который сожжет огнем и зальет кровью унылый мир отцов. И совсем другое – добровольно стать чудовищем, утратившим человеческий вид и суть.

По всему выходило, что в Разенне культ Черной приобрел неожиданные и настораживающие черты.

Я постарался максимально доходчиво и кратко изложить свои соображения Рэндольфу. Тот слушал, не перебивая, только кивал.

– Хорошо. Кстати, я почти вижу. Что будем делать?

– Не знаю. В подчинении твоего князя есть сильные рунические маги?

– Были до недавнего времени.

– Мудро со стороны служителей Черной. Хорошо, видимо, мне лично придется разгребать эту кучу дерьма.

– Могу я чем-то помочь?

– Если не можешь достать перо и бумагу, просто не мешай.

Я погрузился в расчеты, ползая вдоль лучей и водя пальцем по руническим цепочкам.

Какие-то предварительные результаты приходилось чертить пальцем в пыли на камнях. Трижды я сбивался, приходилось начинать все почти с самого начала. Рэндольф стоял рядом и держал факел, а когда тот догорел, достал где-то второй и зажег.

– Очень странно, – объявил наконец я. – Я мало что понял, сути даже не касался, там месяц разбираться, и лучше с гримуарами. Но по всему выходит, что это был ритуал призыва чего-то невероятно мощного. С наложением огромного количества ограничений и условий… О Четырехпутье, они ведь не всерьез?! Она же мертва!

– Кто?

– Сам подумай, – я заговорил торопливо, стремясь успеть за жутковатым озарением. – Мы в святилище Черной Тары, парень! Зачем здесь заклятье, силы которого должно хватить на призыв самой адской из возможных тварей?! У этих культистов совсем нет мозгов!

– Они хотят возродить богиню? – впервые за вечер фэйри потерял невозмутимость. Дикость замысла потрясла даже его.

– Угу. Причем надо полагать, что остальных богов нам никто не вернет. Вот никогда не мог понять фанатиков. Мир, конечно, – довольно поганое место, но не настолько, чтобы отдавать его Хаосу. – Я еще раз окинул взглядом фигуру. – Хорошая новость: пусть я и не понял, как это работает, я понял, как это сломать. Но будет нужна твоя помощь.

– Что нужно делать?

– Дать немного крови. Руны на крови – самые действенные. Можно обойтись только моей, но лучше использовать несколько источников. Так что гордись, ты тоже в некотором роде станешь Стражем.

Он обнажил меч:

– Хорошо.

– Погоди! Осталось обговорить плату.

– Плату?

– Дружище Рэндольф, я хочу забрать то, за чем пришел сюда. Артефакт де Бриена должен до сих пор лежать в тайнике, если культисты не нашли его, в чем я сомневаюсь.

– А что я скажу князю?

– Правду. Или что-то придумаешь. Ну, решайся.

Он задумался, потом кивнул:

– Хорошо. Под мою ответственность. Действуй.

Тайник де Бриена располагался там, где и должен был, – за барельефом, изображавшим рождение богов, чуть правее урны с прахом печально известного первосвященника. Я снял заклинание, предохранявшее содержимое тайника от воздействия времени, не глядя закинул в мешок связку свитков и шкатулку. Нечего дразнить фэйри, разбирая добычу у него на глазах.