Про азефовщину говорится в книге Г. Белых и Л. Пантелеева «Республика Шкид», в поэме «Облако в штанах» В. В. Маяковский пишет: «Эту ночь глазами не проломаем, Чёрную, как Азеф».

Имя Азефа сделалось нарицательным и даже вошло в словарь Д. Н. Ушакова: «Азефовщина (полит.) – крупная политическая провокация (по имени провокатора с.-р. Азефа)».

Разумеется, я не оправдываю предательства, но мне глубоко омерзительна та война, которую развернули русские террористы. К слову, человек, способный оправдать предателя, способен оправдать что угодно. Но когда прокурор даёт несовершеннолетней террористке 13 лет каторги, мне хочется попросить его не щадить научившуюся в домашних условиях изготавливать бомбы малолетку, а судить по всей строгости закона.

Одна революция всё равно что один коктейль: вы сразу же начинаете готовить следующий.

Уилл Роджерс

Нередки случаи, когда собравшиеся совершить террористический акт люди заранее отпевали себя в церквях – акт совершенно дикий с точки зрения христианина. Невольно вспоминаются слова Порфирия Петровича – одного из персонажей романа «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского: «Я человек поконченный». Впрочем, Порфирий – следователь, пытающийся уговорить Родиона прийти в полицию с чистосердечным признанием. Порфирий немного напоминает самого Раскольникова, когда-то давно он тоже имел возможность перейти черту добра и зла, доказав, что он «не тварь дрожащая, а право имеет», но тогда Порфирий смалодушничал, отказался отриска, и в результате: «мне 40, я человек поконченный, а у вас вся жизнь впереди», а дальше и вовсе чудное: «Станьте солнцем, и пусть все на вас посмотрят». Солнцем после тройного убийства? (Проценщица Алёна Ивановна и её беременная сестра Лизавета. Нерождённый ребёнок тоже считается.)

Конечно, Раскольников – литературный персонаж, но именно такие мысли витали в то время в воздухе.

«Беззаветное самопожертвование, спокойное сознание неизбежности своей гибели – такова была самая яркая отличительная черта всей этой группы», – писала Валентина Попова о террористах в Российской империи.

Историк Маргарет Максвелл писала, что для революционера убийство его руками было трагической необходимостью, которую можно искупить лишь своей собственной смертью[39].

Многие революционеры воспитывались в религиозной среде, для которой тема убийства и самоубийства трактовалась как страшный грех, сулящий адские муки. Но в сознании террористов даже истины десяти заповедей меняют свой первоначальный смысл, и невинные (а во время взрыва обычно погибают не только те, на кого устраивается охота, кто приговорён Исполнительным комитетом, но и случайные люди, прохожие, обслуга, члены семьи) становятся жертвами революции.

О таких невинных жертвах революционеры обычно говорили, что и агнец на заклании тоже не сделал ничего плохого. Кроме того, невинные жертвы неизбежно попадают в рай, и если рассуждать философски, то ещё неизвестно: не брось революционер бомбу, не погибни от осколков несколько зевак – хватило бы у них святости жить так, чтобы обрести местечко в раю? А рукой террориста все их прегрешения автоматически сняты, а сами они доставлены в пункт назначения. Чем же плохо?