Вот как сейчас… Скосила глаза и поймала его взгляд: собственные фотки не интересны, он за эффектом на моем лице наблюдает. И не скажешь, не смотри — говорить-то нельзя, все музыку слушают…

Бетховен. К Элизе! Позор, Лидка! Позор! Такое знакомое, такое знакомое… Могла бы догадаться, раз мать Лизкой зовут! Хорошо, Яшка пожалел меня и других присутствующих в зале невежд, не стал играть в сноба. Зато…

— Это пауза сделана специально для аплодисментов! — выкрикнул он от стола. — Надо было озвучить. Но, думал, догадаетесь. Федя, вставать не надо!

Будто Федя собирался вставать — он работал гирей на моем плече. Такая работенка перекуров не предусматривает.

После паузы телевизионный Яшка во фраке взял… Гитару… Черную, лакированную… Играть будет? Серьезно… Я даже повернулась к их столику, но Яшка не смотрел в тот момент в нашу сторону. Ура! Наверное, любовался собой и своей речью:

— Мама, эта бабочка просто попытка примазаться к классическому пианисту. Классической гитары не будет, а будет… Ну… Угадай мелодию. Ты столько раз ее слышала…

И он что-то наиграл. То, чего я точно не слышала, но в зале рассмеялись. И, кажется, Александр Борисович был в числе смеющихся.

— Твой супруг и по совместительству мой отец имел смелость звонить на радио, когда я еще говорить не мог, чтобы заказать эту песню для тебя… Не только в день рождения. Я не Губин, я другой… И голос у меня грубее, но я старался, долго репетировал… И понял, что меня в детстве зря на хор не отдали…

Тут нужно было снова смеяться. Пауза была сделана, а потом взята нота… И… В кадре появился кудрявый Яшечка в группе детского сада. Он пел: «Милая мамочка, мама моя, пусть эта песенка будет твоя…»

И снова большой мальчик с гитарой. И снова к Элизе… К Лизе!

— Лиза, еще вчера мы были вдвоём...

Куда-то Яшеньку точно отдавали, помимо уроков музыки в детском саду — он пел и выделывался, но у него это очень красиво получалось. Явно перед зеркалом репетировал. Петь… Играть… Он даже на гитару не смотрел, только в камеру, точно искал в ней материнские глаза. И Лиза точно их сейчас нашла на экране и напротив себя за столом.

— Как жаль, что расставанья час уже так близок, Лиза…

Себя Яшка фотками не закрыл — с другой стороны, если подумать, то на истукана за роялем смотреть действительно скучно. Кривляющаяся обезьянка куда интереснее. Но я рано подумала про интересное. После паузы для живых аплодисментов, под классическую испанскую гитару, тоже, должно быть, в исполнении Якова Давыдова, пошло попурри из детских видео. Боже… У меня сейчас хрустнет ключица. За кадром, наверное, отец, а вот в кадре блондинистый мальчик в белой рубашечке и тоже с бабочкой.

— Что ты хочешь?

— Для себя? — переспросил смущенно маленький Федя. — Ничего не хочу. Я думаю, что хорошо живу.

— А если тебе дадут много-много денег, что ты с ними сделаешь?

Вот же, батя, провокатор!

— Я их не возьму.

Паузы для смеха не было, но смех был. В зале. Федя не смеялся: ни большой, ни маленький.

— Почему? — опешил, наверное, от подобного ответа родитель.

— Неохото быть богатым.

— Почему?

— Скучно…

Вот, устами младенца. Я же сама ему вчера сказала, что он ужасно скучно живет. Ведь еще в шесть лет знал, что скучно ворочать миллионами, так чего ж не отказывается сейчас, когда ему деньги предлагают…

Я чуть не спросила его об этом. Видео с мелким Яшкой мне было неинтересно. Наконец пошли финальные титры. Да, место съемок я угадала. И того, кто был за роялем, и с гитарой… Они даже фамилию оператора и верстальщика указали. Какие молодцы!