Руки заняты подарками, а так хорошо было бы приобнять Феденьку для пущей натуральности. Или толкнуть его плечом в предплечье еще правдоподобнее? Яша наблюдает, все запоминает. Сыграешь на троечку, полетишь отсюда на третьей передаче, если не на пятой.

— Федя пришел со мной, потому что я поставила ему такое условие: либо он знакомит меня с семьей, либо мы расстаемся насовсем. Мы вчера расстались. Временно. Вместо того, чтобы поговорить со мной по-человечески, он нажрался и позвонил тебе. Потому что по пьяной лавочке решил, что ты подстроил наше знакомство и все остальное…

— Чего остальное?

— Остальное… — повторила я драматическим шепотом, еще сама не до конца понимая, на что намекаю. — Не проси его извиняться перед тобой. Федя очень много сегодня извинялся передо мной, так что сейчас его больше на драку тянет…

Точно не на разговоры — молчит в тряпочку, то есть в кулак: трет им подбородок, будто кошка, точит когти. На меня!

— Поэтому, вместо него, я попрошу у тебя прощение за то, что тебе досталось из-за меня просто так. Будем надеяться, что это последнее, связанное со мной, недоразумение между вами…

Я поймала этот взгляд — растерянный. Яшенька вдруг понял, что перед ним особа, слишком много знающая про их братские отношения. Вот и хорошо, этого я и добивалась. Плохо воспитанные мальчики начинают верить искусным лгуньям, лишь когда те ущипнут мальчиков за нужное место. Причину всех причин!

— Просто забудь, что Федя сказал. Он, кажется, не все помнит…

— Мне он показался абсолютно трезвым… — огорошил меня Яшенька.

Ну, могла бы догадаться, что они знают друг друга лучше, чем ты Федю. Промашка вышла, Лидочка…

— Мне тоже, — проговорила я сухо, не желая проигрывать бой без боя. — Ровно до первого слова, которое он сказал тебе. И… Пожалуйста, удали мою фотографию. Это личное.

— Я догадался. Удалить…

Ага, так я тебе и поверила!

— Пожалуйста, удали, чтобы это ваша мама не увидела случайно. Я хочу, чтобы она знала меня вот такой… — и я, как могла окинуть себя взглядом поверх подарков, так и окинула. Даже заметила, как пальцы под кожей туфелек дрожат, хотя пока еще не поджимала их в страхе. — А той другой пусть меня только Федя знает. Пожалуйста…

— Лида, хватит! Он все понял, — огрызнулся старший брат.

А я не поняла, меня одобряют или все же выгоняют?

— Мне это неприятно, — проговорила, демонстративно рассматривая носы туфель. — Я пыталась тебе объяснить, что ты нарушил мои личностные границы. Даже если ты думал, что я тобой играю, так делать было нельзя. Даже в пьяном виде…

— Давайте вы дома продолжите, а? — наконец вмешался хранитель моей почти что интимной фотки. — Мама еще подумает, что мы тут вышли разобраться…

— Хоть в чем-то мы, надеюсь, разобрались? — улыбнулась я через силу, но, надеялась, что красиво.

Зеркало теперь не совсем рядом, я сделала в сторону Яши лишний шаг. Манит как магнит? Нет… Это от его старшего братца так током шибает, что прыгать хочется!

— Да какое мне дело… До ваших семейных дел, — усмехнулся малолетний, но большой нахал. — Вы только ваш сор с нашим не мешайте больше, а то мы чихать начнем… Друг на друга…

Ох, как витиевато ты послал нас на то самое место, из-за которого мы тут вдвоем и оказались. Впрочем, именно этого я и добивалась в надежде услышать такой же ответ от старшего. Только после ужина! Два дня голодовки — это уже слишком. В театре главное буфет — для артистов тоже. Даже для подтанцовки.

— Пойдем, — у Давыдова руки свободны, и он легко взял меня под локоть, как опытный конвоир.

Яшка оказался замыкающим хвост, но за бантик не дернул.