Я говорила медленно, любуясь произведенным эффектом. Улыбка медленно, но верно исчезала с холёного лица…

— Глупая шутка, — все ещё пытался сохранить это самое лицо Давыдов.

— Если б я шутила. Вышел, упал, очнулся гипс. Ну, гипса, наверное, ещё нет. В травме часовые очереди.

— Не врешь?

Давыдов прищурился, точно вдруг стал плохо видеть. Я ослепила его своей красотой, наверное. Блядской…

Сумочка висела через плечо. Я достала крошечный кошелёк и вытащила две пластиковые карты. Давыдов только что не на свет, как купюры, рассмотрел их.

— Я должен извиниться? — права он мне так и не вернул.

— Не утруждайте себя, Фёдор Александрович.

— Да ещё никто не умер от того, что извинился за промах.

Ну да, вы правы! Один вот не извинился и без ноги остался.

— Я не подслушивала, но поняла, что у вас был реальный повод вести себя подобным образом…

Давыдов рассмеялся: громко и пьяно. Точно ведь пьяно.

— Думал, убью ее… Или его. Лидия? Или Лида?

— Лида.

— Приятно познакомиться.

Он протянул руку. Сухая. Выходит, я ее не обслюнявила.

— Взаимно.

Я первая разбила рукопожатие и попросила вернуть мне права.

— О, блин… — Давыдов заржал, доставая их из кармана.

— Откуда европейские? Похоже, ты их даже раньше получила. Наши-то не могла ещё обменять? По срокам не выходит, да и фамилия та же…

— Вы и циферки все посмотрели…

— Дело привычки… Так откуда права?

— Жила во Франции какое-то время.

— С кем?

— С… Дедушкой, — выдала, поняв, что не хочу рисоваться перед Давыдовым. — Теперь мы можем ехать?

— Спросила хотя бы куда…

— Виталий, — я нарочно использовала полное имя, — сказал, нужно отвезти вас домой.

— А к кому домой, не сказал? А… — тянет слишком долго для трезвого. Пьяный, но соображает. — Потому что не знал. Я домой не собирался. Пятница…

Я выдержала очередной прищуренный взгляд.

— Отвезу, куда скажете.

— И…

Я не отвела взгляда.

— Подожду в машине и отвезу домой. В Пушкин.

— А если всю ночь ждать придётся?

— Значит, всю ночь подожду. Что поделать.

— Быть джентльменом и ехать к себе домой.

— Не утруждайтесь…

— Джентельменством? — перебил Давыдов с усмешкой.

Лида, Лида… Следи за языком…

Он поднёс телефон ко рту и вызвал телефон Ленки. Одна, что ли? Раз без фамилии. Или есть Лена, Елена, Алена, Аленка… Ну, тут голосовой помощник может запутаться…

— Через сколько будешь? — спросила живо эта Ленка.

— Не буду. Тяжелый день был. Поеду домой.

— Давай я возьму такси и приеду.

— Не поняла? Тяжелый день. Я позвоню, когда будет время.

Сказано это было таким тоном, что бедная Ленка могла подумать, что «никогда». Хотя, может, не в первый раз он устаёт. Охотно верю!

На сей раз он первый закончил звонок.

— Ну все. Поехали домой.

Не смогли поехать. Теперь заверещали мои умные часы.

— Извините, — я поднесла их к уху. — Лера, что случилось? Только вкратце. Если что серьезное. Остальное потом. О Хруслове ничего не знаю.

Телефон уже не достанешь, с громкой связи не уйдёшь. Надеюсь, поймёт и скажет «пока»…

— Лида, у тебя в холодильнике мышь повесилась…

Я заржала. Давыдов тоже. Серьезный разговор. Очень.

— Лида, серьезно. Ничего другое не может так вонять.

— Может. Фромаж Сабле дю Булоне. Его в пиве вымачивают. Не трогай его. Закрой холодильник. Не пугай мою кошку. Возьми в морозилке фаршированные перцы, на пять минут в микроволновку и бон аппети. На этом всё?

— Лида, это мышь, а не сыр. Как ты это ешь? С прищепкой на носу?

— Лера, я на работе. Бон нюи, — пожелала я подружке спокойной ночи и взглянула на Давыдова. — Хуже будет, если мама позвонит, но она не должна. Я сказала, что работаю.

— А кем, если не секрет? В таком виде? Не для меня же вырядилась?