Гастон так легко приспосабливался к обстоятельствам, что вряд ли мог потерпеть неудачу… Но для начала ему все же требовался небольшой капитал. Поэтому француз оставался на Пактоле и откладывал каждый заработанный пенни в надежде вскоре накопить достаточно, чтобы уехать.
И еще одно обстоятельство удерживало его здесь – любовь к Китти. Конечно, то не была чистая и возвышенная любовь, но все-таки любовь, и Ванделуп не мог расстаться с местами, в которых проживала Китти Марчёрст.
Он посетил отца девушки, преподобного Марка Марчёрста, который жил на вершине Черного Холма, и преподобный ему не понравился. Мистер Марчёрст, серьезный, тихий человек, был пастором некоей секты, очень скромно именовавшей себя «Избранными». Едва ли такая личность могла привлечь блестящего молодого человека вроде Ванделупа, который гадал, как вообще этот человек может быть отцом столь очаровательной девушки.
Китти же без памяти влюбилась в Гастона, и когда тот сказал, что тоже любит ее, девушка тут же решила, что однажды они непременно поженятся.
Но мысли Ванделупа меньше всего занимала женитьба, даже на Китти. Он знал, что будет просто глупцом, если женится, не завоевав поначалу твердого положения в обществе. «Не хочу, чтобы жена тащила меня назад, – сказал он себе в тот день, когда Китти намекнула на брак. – Когда я разбогатею, у меня будет достаточно времени, чтобы подумать о женитьбе. Но до этого момента еще далеко. И потом, что, я все время должен буду хранить верность одной девице? Бросьте! Еще чего не хватало!»
Дело в том, что этот молодой человек придерживался очень свободных взглядов и решительно предпочитал любовницу жене. Он не замышлял ничего плохого против Китти, но ее жизнерадостные манеры и очаровательное личико нравились ему, и Ванделуп наслаждался часами, проведенными с нею.
Девушка боготворила его, и Гастон, привыкший, что его балуют и ласкают женщины, принимал такую привязанность как должное. Любопытно, что Мадам Мидас, которая обычно все подмечала, ни разу не заподозрила истинного положения дел. Ванделуп сказал Китти, что никто не должен знать об их любви, и, хотя Китти до смерти хотелось рассказать об этом Мадам Мидас, она подчинилась просьбе и хранила молчание. На глазах миссис Вилльерс она вела себя по отношению к Ванделупу с таким безразличием, что любые подозрения, которые питала эта леди насчет своего обаятельного клерка, вскоре исчезли.
Что же касается месье Ванделупа, то для него сложившаяся ситуация была не внове. Он привык крутить любовь с нечестными женами под самым носом ничего не подозревающих мужей, и сейчас превосходно вел игру. На людях француз был очень дружелюбен с Китти – якобы глядя на нее сверху вниз и видя в ней всего лишь ребенка, – но обращался с ней так же ровно, как и со всеми другими. И эта невинная интрижка придавала пикантности его в остальном тусклой жизни.
Тем временем «Жилу Дьявола» так и не удавалось обнаружить, и многие заявляли, что она – миф, что такой жилы никогда не существовало. Однако оставались трое упрямцев, которые твердо верили в ее существование и не сомневались, что однажды она отыщется. Это трио состояло из Макинтоша, Мадам Мидас и Сливерса.
Участок Пактол был для Сливерса своего рода виноградником Навуфея[24]. Обычно старик сидел в компании с Билли в своем маленьком грязном офисе и скрежетал зубами при мысли о богатстве, таящемся под зелеными полями Пактола.
Однажды хозяин хохлатого Билли зашел так далеко, что предложил выкупить у Мадам Мидас долю в участке, но леди сразу ему отказала, и это отнюдь не добавило Сливерсу любви к ней.