– Почему, – спросил его брат Эвниссиэн, – мой племянник, сын моей сестры, не подошел ко мне? Если бы он и не был королем Ирландии, я был бы рад завести с ним дружбу.

– Пусть он подойдет, – сказал тогда Бендигейд Вран, и мальчик охотно подошел к нему.

– Клянусь Богом, – сказал себе Эвниссиэн, – никто в этом доме не подозревает, какое зло я сейчас сотворю.

И он внезапно встал, и прежде, чем кто-либо опомнился, схватил мальчика за ноги и швырнул его прямо в пылающую печь^>57.

И когда Бранвен увидела своего сына горящим в огне, она попыталась кинуться в печь с места, где она сидела между двумя своими братьями. Hо Бендигейд Вран удержал ее одной рукой, а другой ухватил свой щит. Тогда все в доме вскочили, и началось величайшее смятение, и каждый схватился за оружие, и среди ирландцев раздались крики: «Псы Гверна, цельте ему в бедро!»^>58 И когда они все обнажили оружие, Бендигейд Вран прикрыл Бранвен своим щитом. Ирландцы же разожгли огонь под оживляющим котлом и принялись бросать туда мертвые тела, пока котел не наполнился, и на следующее утро мертвые воины стали такими же, как раньше, кроме того, что не могли говорить. И когда Эвниссиэн увидел, что мертвые Острова Могучих не оживают, он сказал себе: «Боже! это я послужил причиной гибели людей Острова Могучих. Горе мне, если я не исправлю этого». И он спрятался среди мертвых тел, и два босоногих^>59 ирландских воина взяли его и бросили в котел, приняв за одного из своих. И он уперся в стенки котла и расколол его на четыре куска, но при этом разбилось и его сердце^>60.

И в битве победили люди Острова Могучих, но после этой победы в живых остались лишь семь человек, и Бендигейд Вран был ранен в ногу отравленным дротиком^>61. Вот те семеро, что остались живы: Придери^>62, Манавидан, Гливиэу Эйл Таран^>63, Талиесин^>64, Инаук, Гридиэн, сын Муриэла^>65, и Хейлин, сын Гвинна Хена^>66. И Бендигейд Вран приказал им отрезать его голову^>67.

– Возьмите мою голову, – велел он, – и отнесите ее на Белый холм в Лондоне^>68 и схороните там лицом к стране франков^>69. Долгим будет ваш путь. В Харлехе вы будете пировать семь лет, и птицы Рианнон будут петь вам^>70. И моя голова должна все время быть с вами, как будто она на моих плечах. И в Гваласе в Пенвро^>71 вы должны оставаться четырежды двадцать лет, и вы останетесь там, пока не отопрете дверь в Абер-Хенвелен^>72 и Корнуолл^>73. И когда вы отопрете эту дверь, вы отправитесь в Лондон и похороните там мою голову.

И эти семеро отрезали ему голову и с нею отплыли обратно, и Бранвен была с ними восьмой. И они высадились в Абер-Алау в Талеболионе^>74 и сели там отдохнуть. И Бранвен поглядела в обе стороны, на Ирландию и на Остров Могучих.

– Увы! – прошептала она, – горе мне, что я родилась! Люди двух островов истреблены из-за меня.

И она испустила тихий стон, и сердце ее разбилось. И они вырыли ей могилу и похоронили ее под четырехгранным курганом^>75 на берегах Алау. И после эти семеро отправились в Харлех, унося голову с собой. Когда они шли, им встретилось множество людей, мужчин и женщин.

– Есть ли у вас новости? – спросил их Манавидан.

– Нет, – ответили они, – кроме того, что Касваллаун, сын Бели^>76, завоевал Остров Могучих и был коронован в Лондоне^>77.

– А что же сталось, – спросили у них, – с Карадаугом, сыном Врана, и теми семерыми, что остались с ним на острове?

– Касваллаун вышел против них и убил шестерых, а сердце Карадауга разбилось, ибо он видел их гибель от меча, но не видел, кто держал меч. Касваллаун надел волшебную одежду^>78, и никто из убиваемых не видел его, а только его меч. Касваллаун не хотел убивать своего племянника, сына своего кузена, и Карадауг стал третьим, чье сердце разбилось от горя