Делегации матросов удалось установить связь с Одесским комитетом РСДРП, но разыскать консула они не смогли и, купив свежей провизии для экипажа, вернулись в порт. Интересно отметить, что при покупке провизии матросы честно расплатились по векселю, оставленному накануне мичманом А. Н. Макаровым в уплату за мясо, послужившее поводом к восстанию.

Портовые рабочие помогли матросам доставить провизию на восставший броненосец. Они по своей инициативе захватили портовые катера и под руководством прибывшего на берег А. Н. Матюшенко переправили провизию на “Потемкин”. Туда же матросы пригласили и приказчиков из тех магазинов, где брали провизию, и сделали им дополнительные заказы.

Одновременно одесские большевики, члены стачечного комитета Пересыпского района братья Г. П. и Ф. П. Ачкановы, также по приглашению матросов прибыли на броненосец и рассказали о положении в городе. По просьбе восставших Ф. П. Ачканов дополнительно связался с Одесским большевистским комитетом.

Стачечный комитет Пересыпи выделил десять делегатов для организации снабжения “Потемкина” углем. Делегаты указали матросам на пришедший из Мариуполя угольщик “Эмеранс”, который разгружался у пристани угольной набережной. Потемкинцы решили реквизировать груз “Эмеранса” для нужд революции. По их требованию выгрузка была немедленно прекращена. Потемкинцы и делегаты стачечного комитета обратились к рабочим с просьбой помочь перегрузить уголь на броненосец. Рабочие с радостью согласились. Около 300 грузчиков поднялись на борт “Эмеранса” и помогли завести буксир на миноноску № 267. В 12 часов 30 минут угольщик и миноноска № 267 подошли к “Потемкину”. Бывший матрос “Эмеранса” В. Бабий вспоминал: “Это была поистине символическая встреча. Многие рабочие и матросы обнимались и целовались, обещая поддерживать друг друга в революционной борьбе”.

На самом деле целованием и обещаниями братской любви и дружбы взаимоотношения потемкинцев с рабочими и закончились. Заметим, что ближе к вечеру, когда в порту начался пожар, матросы почетного караула, бросив тело Вакуленчука на молу, вернулись на броненосец, как говорится, мертвому все одно, а заботиться надо о живых.

Едва «Потемкин» бросил якорь на одесском рейде, матюшенковцы сразу же приступили к захвату стоящих в порту судов. Уже около 10 часов утра миноносец, сопровождаемый паровым катером с вооруженными матросами, захватил груженный углем купеческий пароход «Эмеранс», с которого на броненосец перегрузили 15 тысяч пудов угля. В этот же день с утра на броненосец повалила публика. Темные личности прямо с лодок кричали антиправительственные лозунги, призывая идти и убивать представителей власти. Матросы ораторов слушали, но на борт не пускали. Странное исключение было сделано только двум господам, которые уверенно подплыли на ялике к трапу и столь же уверенно поднялись по нему по трапу на палубу. Там их уже явно ждали. Прибывшие оказались членами еврейской революционной партии Бунда Абрам Березовский, назвавшийся «товарищем Кириллом», Константин Фельдман, назвавшийся студентом «Ивановым». Отныне именно им было велено руководить мятежным броненосцем.

Переодевшись в матроса и став, таким образом, настоящим «братком», Фельдман при помощи Матюшенко собрал команду и объявил: на берегу идет восстание против правительства; армия готова к нему присоединиться и ожидает только сигнала с «Потемкина». Все это было полным враньем. Никакого народного восстания в Одессе не было. В это время толпы пьяных уголовников ждали ночи, чтобы начать новые поджоги, грабежи и убийства, и армия вовсе не жаждала к ним присоединиться. Вранье, впрочем, имело далеко идущие цели. Прибывшие бундовцы призвали потемкинцев помочь восставшим пролетариям… бомбардировкой Одессы из всех орудий броненосца. То же самое требовали и «товарищ Кирилл» с Матюшенко. Вне всяких сомнений, что Фельдман с Березовским прибыли на «Потемкин», уже имея задание о расстреле беззащитного города. Это была самая настоящая чудовищная провокация, имевшая целью залить Одессу кровью, свалив затем все на официальные власти. «Надо немедленно заставить матросов высадить десант, вместе с рабочими взять город и основать республику в Одессе, – писал впоследствии в воспоминаниях Фельдман. – Нужно было спешить к броненосцу. Не было времени сноситься с организациями, и я решил действовать за своей личной ответственностью».