Учение длилось час. Юрий устал. Новые товарищи присели на валун, укрытый тулупом Холодова.

– Умаялся? – спросил Андрюша.

– Есть немного.

– То, что ты освоил сегодня, надо закреплять в ежедневных упражнениях. Не обязательно со мной, можешь заниматься и один.

– Мамка заругается. Чего, скажет, размахался саблей?

– Так пора тебе. Еще год-два и на службу.

– Три. Мне двенадцать лет.

– Время пройдет быстро.

Отрепьев вздохнул.

– Заниматься, коли мать не будет против, я смогу только до весны.

– Чего так?

– Тяжело ей с двумя сыновьями. Сказала, что по весне попробует определить меня на службу к Романовым, у которых поместье в Домнино.

– Это к Федору Никитичу?

– Знаешь такого?

– Кто ж его не знает? Знатный боярин. Так она что, знакома с ним?

– Да. И отец был знаком. А ты надолго задержишься у нас?

– Да тоже до весны. Зимой я хозяину не нужен.

– Ты обещал о царевиче рассказать.

– По пути в деревню и расскажу, что знаю. – Холодов надел тулуп, взял коня под уздцы.

Андрюша и Юрий направились в деревню.

На ходу Холодов рассказал о трагедии, произошедшей в Угличе весной 1591 года. Воспоминания увлекли его, и сказал он гораздо больше, чем следовало бы знать человеку, не видевшему этой беды.

– Откуда ты так подробно все знаешь? – спросил Юшка. – Будто сам там был.

Холодов быстро исправил ошибку:

– Там был другой человек. Он у Нагих служил и все видел.

– Странная смерть. Свая-то только на конце острая, а по бокам тупая. Это ж надо было острием, да в горло. Нет, Андрюша, не случайно царевич поранился. Загубили его.

– Да некому губить было, Юшка. Ребятки, с которыми Дмитрий играл, как приступ начался, отбежали. Только кормилица рядом была.

– Это она убила царевича, – твердо заявил Отрепьев. – Дьяк тот московский ее купил.

– Нет, Юшка. Она не могла.

– Жалко царевича. Говоришь, я сильно похож на него?

– Я как на Москве увидел тебя, так чуть разум не потерял. Дмитрий и есть. Живой и невредимый.

– А сколько ему сейчас было бы?

– Одиннадцать.

– Все же сгубили его.

– Ты, Юшка, меньше говори о том. Кое-кому очень хочется, чтобы эту историю люди поскорее забыли и не распускали слухи. На Москве за этим сейчас следят строго.

– Кто?

– Сам царь! Так что лучше помалкивай.

Они подошли к подворью Отрепьевых.

– Завтра приедешь? – спросил Юрий.

– Приеду. Как и сегодня, в то же время.

– Буду ждать. А ты приемы кулачного боя знаешь?

– Знаю кое-что. Ступай, а то вон и мамка твоя из горницы смотрит. Ты ей говорил, куда и с кем пошел?

– Нет. Я подумал, не надо это.

– Отчего? Скажи, незачем мать волновать.

– Скажу.

– Ну, бывай, друг Юшка.

– Бывай, Андрюша. Рука-то как болит!

– Это от непривычки, пройдет. – Холодов вскочил на коня и ускакал в Галич.

Юрию же пришлось отчитываться перед матерью. Узнав, с кем сын проводил время, она успокоилась. Семья Сарановых в округе пользовалась уважением. Мать разрешила Юрию проводить время с Андрюшей.

Сын утаил от матери, что родственник Сарановых и есть тот самый молодой человек, который в Москве признал в нем царевича Дмитрия. Это было лишним.

В феврале Юрий Отрепьев уже хорошо владел саблей, крепко держался в седле, получил навыки кулачного боя и как результат уверенность в своих силах. Тогда же Холодов сказал ему, что уезжает в Новгород.

Он посетил князя Губанова и вернулся в Галич с помощником Фадеем Костылем, одним из верных холопов Ивана Петровича. Теперь тот должен был смотреть за Юрием Отрепьевым. Андрюша сидел дома.

Деньги и на этот раз сделали свое дело. Кузнец Игнат не вникал в дела родственника и его помощника.

В марте в поместье из Пскова приехал боярин Романов. Весть о том сразу же облетела округу. Варвара решила отвести Юрия к Федору Никитичу.