Что он еще любит? Может быть, свой «БМВ». Не детей, нет – вы себе даже представить не можете, насколько он к ним безразличен. Если я не позволю Джастину видеться с детьми, это будет скорее благодеянием, нежели наказанием. Разумеется, я настрою детей против отца – это и так понятно. Но не думаю, что он заметит. Я бы, конечно, могла сфабриковать против него обвинение в сексуальном злоупотреблении, но дети слишком взрослые, чтобы можно было уговорить их пойти на это. Кроме того, тогда он не сможет присматривать за ними, когда мне понадобится отлучиться».

«Что еще? – спросила Норма. – Обязательно должно быть что-то еще».

«Не так много! Этот человек – законченный эгоист. А, есть его ракетбол – два-три раза в неделю. Я хотела распилить его ракетки напополам, но он держит их в спортзале. Кстати, он мог познакомиться с этой женщиной в спортивном зале. Она может оказаться, например, инструкторшей по аэробике. Как бы он ни занимался, он как был жирным как свинья, так и остался. Думаю, это все от пива. Да, между прочим, пиво он любит».

«А люди? – предположила Норма. – Должны быть какие-то люди».

«Большая часть общения с ним проходит следующим образом: он сидит и скулит… как это будет на идише, Норма?»

«Kvetch!»

«Ага, сидит и жалуется на то, что у него нет друзей. У него нет близких людей, за исключением, разумеется, той девчонки, любительницы дим сима. Думаю, это она его захомутала – больше некому».

«Если она так плоха, как ты себе это представляешь, – сказала Хитер, – то лучше всего вообще ничего не делать, пусть они сами выкопают себе могилу. В итоге они поймут, что «Выхода Нет», – они сами превратят свою жизнь в ад».

«Ты так меня и не поняла, Хитер: я не просто хочу, чтобы ему было плохо. Это не месть. Я хочу, чтобы он знал, что это моих рук дело».

«Итак, – подвела итог Норма, – теперь мы знаем, с чего надо начать: мы должны узнать, кто эта женщина».

Кэрол кивнула: «Точно! А потом я найду способ, как добраться через нее до Джастина. Нужно только отрубить голову – хвост и сам умрет. Хитер, у тебя есть хороший частный детектив, которого ты используешь в бракоразводных процессах?»

«Есть – Бэт Томас. Профессионал – он сядет Джастину на хвост и в двадцать четыре часа установит ее личность».

«Бэт, кстати, очень мил, – добавила Норма. – Может, предложит расплатиться с ним натурой – так и деньги не придется тратить».

«Двадцать четыре часа? – переспросила Кэрол. – Он мог бы узнать ее имя за час, если бы додумался поставить жучок на кушетку в кабинете мозгоправа, у которого лечится Джастин. Джастин, наверное, только о ней и говорит».

«Терапевт Джастина, терапевт Джастина, – пробормотала Норма. – Интересно, почему мы забыли о нем? Сколько, ты говорила, Джастин лечится у него?»

«Пять лет!»

«Пять лет три раза в неделю, – продолжала Норма. – Посмотрим-посмотрим… Минус отпуска… около ста сорока сеансов в год, умножаем на пять, получается около семисот сеансов».

«Семьсот часов! – воскликнула Хитер. – Боже правый, о чем можно разговаривать семьсот часов!»

«Можно догадаться, о чем они говорили в последнее время», – сказала Норма.

Последние несколько минут Кэрол, пытаясь скрыть свое раздражение и недовольство подругами, забралась так глубоко в ворот свитера, что видны были только глаза. Это происходило и раньше, причем довольно часто: она ощущала себя более одинокой, чем когда-либо. Обычное дело: друзья проводят с тобой какое-то время, клянутся в верности; но рано или поздно приходится столкнуться с непониманием.

Но она услышала упоминание терапевта Джастина, насторожилась и, словно черепаха из панциря, медленно высунула голову: «В смысле? О чем это они говорили?»