Едва они вышли из палаты, как я поползла в туалет, который здесь, слава богу, имелся. Чувствовала я себя неважно, и едва сделала свои дела, как завалилась на постель, понимая, что никто не придет меня навестить, пока я самолично не дойду до стойки медсестры и не позвоню родне.

Уверена, что они не искали меня. Зачем, если я должна бы, по сути, быть дома с собственным мужем? Ха! Муж. Теперь от него осталось одно лишь название. Мой хрустальный замок иллюзий разбился на тысячу осколков и восстановлению не подлежит. Я только надеялась, что мне не придется встречаться с Русланом, смотреть в его наглые, лживые, бесстыжие глаза. Я же его просто прикончу, если окажусь рядом.

Пусть с ним беседует папа! Пусть накажет его за меня!

Но папа, который приехал спустя два часа, меня весьма удивил.

Сначала он забрал меня в частную клинику, дав поручение своим людям разобраться с формальностями в этой городской больнице. А уже на новом месте мне снова сделали УЗИ, потому что папа не поверил врачам.

Не поверил, что ребенка больше нет…

И у меня тоже всколыхнулась робкая надежда – вдруг это ошибка? Вдруг я столкнулась с вопиющей некомпетентностью или просто врачи замотались и что-то пропустили. Но новый вердикт был точно таким же безжалостным, как и предыдущий.

Ребенка нет. Ушиб внутренних органов. Сотрясение. Вывих ноги. Постельный режим.

Когда я разместилась в палате, отец вошел в нее с весьма хмурым видом. Сел напротив на кресло, в глазах горел гнев пополам с осуждением.

– Аврора, – назвал он меня полным именем, что не предвещало ничего хорошего, – может быть, ты мне объяснишь, что происходит? Что ты делала в канаве на трассе ночью?!

У меня есть ужасная привычка – на нападение отвечать агрессией, и папа знал про это, но всё равно сразу наехал. Вспыльчивостью я точно пошла в него. Что это вообще за вопрос про трассу?

– Уж точно не релаксировала, папа! Я туда выпрыгнула из машины Романа Уманова, который хотел меня… Меня…

– Договаривай!

– Он хотел меня изнасиловать, папа, я должна была спасаться, – трясущимися губами выдала я правду, испытывая стыд и неловкость.

– Значит, ты ночью как-то оказалась в машине сына Рустама Уманова?! Чем ты думала, Полина? Я не понимаю, как это произошло!

– Папа, это всё Руслан! – зарыдала я, переходя от агрессии к слезам. – Я с ним разведусь. Он изменил мне, и не только, он врал, что любит, а на самом деле женился на мне ради опеки! – сбивчиво объясняла я, видя, что глаза отца наливаются кровью.

– Дурная девчонка, что ты себе надумала? Какие измены? Какая опека?

– Я видела, видела своими глазами, я разговаривала с его любовницей, аля помощницей, – сделала я пальцами кавычки, скривившись, – которая мне прямо в глаза сказала, что Руслан женился на мне ради дочки. Я их голыми застала в клубе. Папа, ты слышишь?

Он даже не моргал, а смотрел в одну точку, словно пытался выстроить хаос из моих слов в стройную схему. Сжал губы в тонкую полоску и нахмурился еще сильнее.

– То есть ты застала мужа с любовницей и она тебе сказала эту ересь про опеку?

– Почему это ересь?

– А что Руслан? Он что сказал?

– А он ничего не ответил, папа, – рассмеялась я немного истерично, шмыгая при этом носом, – он спал беспробудным сном, пока мы с ней разговаривали.

– Ты должна поговорить с мужем и выслушать его объяснения, Аврора.

– Папа, ты себя слышишь? – вспылила я, размахивая руками. – Я ни за что не буду с ним разговаривать! Разведи нас, папа! Я больше с ним словом не перемолвлюсь!

– Развести? Ни за что. Вы только что поженились. Никакого развода не будет. Я немедленно звоню Руслану и требую, чтобы он приехал сюда. Всё это какая-то блажь, Аврора! Позорище!