Раздался лёгкий стук, и по телу пробежали мурашки. Стучали в дверь, но не в ту, что вела в коридор, а в ту, что вела на балкон. Уставившись на дверное полотно, я замерла.

—  Дин! Дина!!!

—  Винь, я перезвоню, —  тяжело сглотнув, я отключила телефон и быстро закрутила флакон с лаком.

Опять постучали, словно поскреблись. Сердце в страхе трепетало в груди и переплеталось с ощущением зимней сказки о… любви?

Я подошла к балконной двери, чувствуя, как невидимая аура окутывает меня. Он бы мог снести  препятствие между нами одним щелчком, но не делал этого, он бы мог ещё в лесу изнасиловать или выкрасть, но воздержался. Значит, разумен, способен сдерживать инстинкты. Постучал ещё раз, но необычно. Одним, а потом несколькими когтями и ладонью, он выдал настоящую мелодию, как на ударном инструменте, вызвав у меня ступор.

—  Нет, —  прошептала я, словно он этой музыкой просил открыть.

Тишина. Частые постукивания совсем тихие, чуть уловимые. Канючит, попрошайничает. Это вызвало у меня всплеск радости. Кто заговаривает, а он заиграл, выдав что-то чудесное из Моцарта. У него идеальный слух, недаром волк.

—  Я не открою, —  это я уже сказала не так уверенно.

Захотелось его впустить и опять… трогать, целовать. Но нельзя! Это что-то запретное, спящая внутри каждого человека тёмная животная сторона. Нельзя поддаваться. Почему? Хотелось закричать. Потому что не поймут, осудят, заставят думать иначе. Никто не поддержит. Я простонала:

 —  Уходи. Не искушай…

А вот это было лишним. Призналась.

Я отвернулась и побежала из комнаты. Папа уже вкрутил новую лампу в коридоре, там было светло и холодно. Сам хозяин поднимался по лестнице. В руке отца было ружьё.

—  Ты чего, дочь? —  обеспокоенно спросил папа, заметив, как я остолбенела, глядя на оружие в руках. —  Я её не убью. Хотя стоит, эти грёбанные иероглифы она купила на каком-то сайте экстрасенсов за огромную сумму денег.

Я усмехнулась. Он поцеловал меня в лоб и ушёл в свою спальню к молодой жене. И я вернулась в комнату. Быстро переоделась и нырнула под одеяла. Засыпала, представляя, что на моём балконе спит огромный сильный волк и охраняет мой сон.

А утро началось очень странно. На завтраке Анюта сидела на моих коленях, кушала из моей тарелки и даже пыталась выпить моего чая, не подпуская к себе бабушек и тётушек.

Женская половина гостей на кухне во главе с матерью Ромы Беляева посматривала на меня  с презрением, она у нас Главбаб, главенствующая бабушка над всем женским коллективом. Ребёнок тянулся ко мне, а я такая плохая не тянусь к их обожаемому Роме, который прислал папе очередной подарок.

 А мне было плевать на их взгляды и перешёптывания, я находилась в состоянии влюблённости и лёгкой эйфории. Хотелось на коньках покататься, в лес сбегать. Улыбка от уха до уха украсила меня и сходить не хотела.

—  Пойдём собачек смотреть?  —  спросила у меня Анечка.

Что ещё от Беляева ждать, кроме пяти сторожевых кобелей-волкодавов в подарок бывшему и, как все предполагают, будущему тестю.

Я невесомая и счастливая была податлива и спокойно вместе с ребёнком пошла смотреть псов.

Их посадили в вольер, каждому не меньше двух лет, здоровые, светлые. Уши и хвосты купированы, на толстых шеях ошейники с шипами.

—  Натасканы на волков, в питомнике взял, —   пояснял папа одному из своих гостей. —  С родословной, психика здоровая. Неделю покормлю, примут за хозяина.

—  Деда, а ёлка?!

—  Сейчас и поедем, —  мой папа подкинул внучку вверх.—  Выберем самую пушистую, до потолка.

Анечка обрадовалась, захлопала в ладоши.