– Да, – коротко ответил Сечкин, просматривая только что сделанные записи.

– И объяснить что-то мне ты видимо не собираешься, – предположил я, впрочем, заранее предвидя ответ заносчивого коллеги.

– А зачем? – с видом посмотрел на меня Роман. – Я хотел тебе помочь, но ты вместо этого начал учить меня жизни. Сиди теперь и кусай локти!

– Да уж, – в сердцах выдохнул я. – Я смотрю, что ты друзей ты умеешь заводить профессионально.

– Мы не друзья, а коллеги! – достаточно жестко отреагировал Сечкин. – Вы тут все тоже с распростертыми объятиями навстречу ко мне не кинулись.

В чем-то, конечно, он был прав, крыть нечем. Но выскочек нигде не любят, а в нашем отделе тем более.

Эту простую истину наглядно продемонстрировали вернувшиеся через пару часов Зорин со Столетовым. Судя по всему, по дороге в кабинет они уже успели побывать у Веденеева, поэтому завалились в кабинет с соответствующим настроем. Я как раз блаженно переваривал недавно съеденный обед и потихонечку ощущал, как ко мне возвращается хорошее расположение духа, как на голову свалились два голодных, к тому же злых капитана.

И началось!

Сначала прилетело мне от Столетова за разбрасываемые документы и несоблюдение добрых двух десятков должностных инструкций. Где-то в глубине души я понимал, что наставник утрирует, но ссылка на пункт приказа, что в сортир «по большому» можно ходить только с грифованной туалетной бумагой убил меня напрочь. Впрочем, как и упоминание, что существуют нормы положенности по ее использованию в зависимости от размера трусов, которые носит сотрудник.

А потом эти два злыдня принялись за Сечкина. Когда Рома с гордостью продемонстрировал Зорину густо исписанные листы бумаги, то он явно рассчитывал хотя бы на серьезное обсуждение своих мыслей, возможно даже в компании с начальником отдела, но все воздушные замки господина лейтенанта разрушил оглушительный хохот…

– Коля, смотри, – потрясал листами бумаги Зорин, смахивая со щеки несуществующую слезинку. – Растет смена-то! Будет теперь кому написать летопись нашего прославленного подразделения. Пускай в жанре ненаучная фантастика, но хоть как-то!

– Какая фантастика, – начал кипятиться Сечкин, пытаясь забрать своё сочинение у Зорина. – Я излагаю только факты.

– Ага, конечно, – не успокаивался его наставник. – Извлечение энергии из человеческого тела не изучалось с научной точки зрения, но лечение многих болезней в центре доктора Долчанова происходит именно таким способом. Поэтому к убийствам, несомненно, причастны члены семьи уважаемого медика.

Столетов перестал улыбаться и уже серьезным тоном перехватил эстафету от приятеля:

– Лейтенант, ты только честно скажи, никаких таблеток не принимаешь? Или это стресс от убогости обстановки в нашем кабинете? Ты понимаешь, что Долчанов – это врач с мировым именем? К нему очередь на лечение на год вперед, несмотря на цены! И его дети не придумали ничего более умного, кроме как начать людей убивать? Так ты карьеру в нашей Службе точно не сделаешь…

Короче, полоскали Сечкина они долго… Он поначалу пытался что-то объяснить, но Зорин со Столетовым в словесных поединках не одну собаку съели. Поэтому какие бы аргументы не приводил наш новый «Шерлок Холмс», они моментально разбивались о стену сарказма и недоверия.

В конце концов, Рома просто сдался. Он замолчал и нахохлился, как воробей в зимнюю стужу. Потом с таким же мрачным видом процедил ответы на вопросы по параграфам Уголовного Кодекса и, судя по всему, с трудом дождался окончания рабочего дня.

– Завтра мы его уже не увидим, – с довольным видом констатировал Зорин. Судя по всему, это было единственное, что его волновало относительно Сечкина. – Баба с возу, кобыле легче.