В сад моего отца, где возрожденья свет,
О жизни расспрошу его душой уставшей,
У моего отца от боли есть секрет.
Пойду, пойду к нему с горячими слезами:
«Смотрите, стражду я…». Посмотрит наконец.
Под рубищем в рубцах, оставленных годами,
Узрит свое дитя, поскольку он – Отец.
И скажет: «Это вы, душа, что шла так долго?
В борьбе с самой собой вам не хватало сил,
Но я – есть Бог, я – дом; войдите в сердце Бога,
Не бойтесь ничего, душа, я вас простил!».
О милосердие! Приют благой святыни!
Отец мой, к Вам спешит несчастное дитя,
Что плакало, и вот – услышано отныне.
Здесь обретаю то, что потеряла я.
Не бросите цветка, хоть стал он не красив,
Но от земного зла очистили его:
Неверное дитя за все грехи простив.
Вы, отдавая всё, не взяли ничего.
Alphonse de Lamartine
(1790–1869)
Альфонс де Ламартин
(1790–1869)
«Le mur est gris, la tuile est rousse…»
Le mur est gris, la tuile est rousse,
L’hiver a rongé le ciment;
Des pierres disjointes la mousse
Verdit l’humide fondement;
Les gouttières, que rien n’essuie,
Laissent, en rigoles de suie,
S’égoutter le ciel pluvieux,
Trançant sur la vide demeure
Ces noirs sillons par où l’on pleure,
Que les veuves ont sous les yeux;
La porte où file l’araignée,
Qui n’entend plus le doux accueil,
Reste immobile et dédaignée
Et ne tourne plus sur son seuil;
Les volets que le moineau souille,
Détachés de leurs gonds de rouille,
Battent nuit et jour le granit;
Les vitraux brisés par les grêles
Livrent aux vieilles hirondelles
Un libre passage à leur nid!
Leur gazouillement sur les dalles
Couvertes de duvets flottants
Est la seule voix de ces salles
Pleines des silences du temps.
De la solitaire demeure
Une ombre lourde d’heure en heure
Se détache sur le gazon:
Et cette ombre, couchée et morte,
Est la seule chose qui sorte
Tout le jour de cette maison!
«Скрип кровли, серая стена……»
Скрип кровли, серая стена…
Зима изгрызла твердь цемента,
Осел фундамент до окна,
Где мох, как бархатная лента.
Ржавеют трубы водостока,
В которых копоть от истока,
Стекающих дождем годов.
В дом опустевший капли льются
И черным следом остаются
Как слезы на глазах у вдов.
Дверь, где паук на паутине
Не слышит речи звук живой,
Он скован тишиной отныне,
И на порог не лезет свой,
Где створки хлопают со скрипом,
И воробьи взлетают с криком,
Испачкав стершийся гранит.
Где окна, выбитые градом,
И день, и ночь стучат над садом,
Что ласточек с собой роднит.
Их радостное щебетанье —
Такое легкое, как пух,
Но этих комнат ожиданье
Прервет их голос, ранив слух
Воспоминанием иного…
Тень на газон выходит снова,
И эта мертвенная тень
Есть то единственное чудо,
Что появляется оттуда —
Из дома этого весь день!
Adieu à Graziella
Adieu! mot qu’une larme humecte sur la levre;
Mot qui finit la joie et qui tranche l’amour;
Mot par qui le depart de delices nous sevre;
Mot que l’eternite doit effacer un jour.
Adieu!.. je t’ai souvent prononce dans ma vie,
Sans comprendre, en quittant les êtres que j’aimais,
Ce que tu contenaie de tristesse et de lie,
Quand l’homme dit:»Retour!» et que Dieu dit: «Jamais!»
Mais aujourd’hui je sens que ma bouche prononce
Le mot qui contient tout, puisqu’il est plein de toi,
Qui tombe dans l’abime, et qui n’a pour reponse
Que l’eternel silence entre une image et moi…
Et cependant mon coeur redit a chaque haleine
Ce mot qu’un sourd sanglot entre coupe au milieu,
Comme si tous les sons dont la nature est pleine
N’avaient pour sens unique, hélas qu’un grand adieu!
Прощание с Грациеллой
Прощай! и по губам слезой стекает слово,
То слово гонит прочь и радость, и любовь;
То слово поглотит все наслажденья снова,