– Интересная логика, – протянул Виктор. Он отсчитал егерю стопку купюр, и тот быстро спрятал деньги.

– Логика нормальная. Я же не все у тебя забираю, – заявил он. – Не дрейфь, сержант. Если что, на остаток тебя похоронят. Если, конечно, будет что хоронить.

Их взгляды пересеклись.

– Очень смешно, – сухо произнес Виктор. – Но твои приколы начинают уже утомлять.

Егерь ничуть не смутился.

– А то что, сержант? Все бросишь и домой поедешь? Валяй. Или морду мне набьешь? Я честный по крайней мере. Что думаю, то и говорю. Ты мне не нравишься.

– Наши мнения в этом схожи, – признал Смолин. Он посмотрел в сторону привады. Осторожно ступая и принюхиваясь, к рыбьей требухе приблизилась лиса.

– Вот и огневка пожаловала, – прокомментировал Олег. – Нужна лисья шкурка? Хотя нет. Ты своими пулями ей всю красоту пышую испортишь.

Некоторое время ярко-рыжая хищница поедала рыбу, затем, утолив голод, бесшумно скрылась в зарослях.

– Красива, шельма, – с нескрываемым восхищением проговорил егерь вслед лисице. – Я как-то своей Дарье шубу подарил. Самолично всех лис отстрелял.

«Плевать мне. И на шубу, и на твою Дарью», – едва не вырвалось у Виктора, но он сдержался. Егерь уже начинал его откровенно бесить.

«Может, пристрелить его после всего, как…»

Эта мысль напугала его.

Похоже, у него началось помутнение рассудка. Нужно держать себя в руках.

«Нет, – прошептал внутренний голос. – Помутнение началось шестнадцать лет назад. Когда вы приехали сюда с Серегой…»

Он вдруг подумал, что не курил уже почти сутки и сейчас отдал бы все на свете за пару затяжек.

– Темнеет, – раздался тихий голос Шибаева. Он заворочался, доставая из рюкзака термос. Отпив сладкого чая, он закрутил крышку, даже не предложив Виктору.

«Сука жлобская», – подумал тот.

Впрочем, чай ему не нужен.

С огромным удовольствием он бы сейчас выпил коньяку. Граммов сто сразу.

– Имей в виду, сержант, – заговорил егерь. – Если после твоего выстрела медведь останется на месте или, отбежав на пару шагов, сляжет, сиди на лабазе. Нужно выждать время. Если не шевелится – спускаемся. Как подойдем, обрати внимание на его холку и уши. Если уши прижаты, а шерсть дыбом – зверь жив, его следует немедленно добрать. Чуешь?

– Чую, – проворчал Смолин. Он поморщился, приподняв затекшую ногу.

– Ну а если ты уснешь и брякнешься вниз, а косолапый за тобой погонится, беги, что есть дури. Знаешь, как надо от медведей бегать?

В прищуренных глазах егеря плясали безумные огоньки.

– Как? – на всякий случай спросил Смолин, про себя готовясь к какому-либо подвоху.

– Надо бежать так, чтобы медведь уменьшался. Если медведь увеличивается – ты бежишь неправильно.

Егерь захихикал.

– Ладно, шутки в сторону. Усвой одну вещь. Косолапому куда легче справиться с обосранным от страха трусом, чуешь? Нежели с охотником, готовым к обороне. Пускай у ентова охотника даже ружья нет. Бежать от медведя нельзя! По сути, он как собака, он чувствует внутреннюю силу! И если противник от зверя не бежит, медведь начинает думать, что тот готов к схватке! Это всосано каждым из них с материнским молоком! С древних пор медведи помнят: если человек выжидает момент, никуда не бежит, значит, тут что-то не так. И у тебя всегда есть шанс остаться в живых.

Виктор молча кивнул, про себя гадая, хватит ли у него мужества следовать подобным советам.

– А знаешь, какая байка среди охотников ходит? – спросил Олег и, не дожидаясь ответа Виктора, проговорил: – Говорят, много лет назад косолапого водкой наказывали. За то, значица, ежели он скот погубил чей-то. На поляне клали коровью тушу, а в землю ведро водки закапывали. Медведь наедался мяса, пил водку и заваливался спать. Так вот, пока он дрых, мужики ему на шею сыромятный ремень надевали с колокольчиками. Так, чтобы медведь не смог его снять. Он просыпался, а вокруг все звенит. Так он покоя лишался, отчего ревел, как умалишенный. Через несколько дней он попросту валился без сил и сдыхал.