Этот тревожный день закончился в Зимнем дворце самым обычным образом, когда на половине императрицы Марии Александровны состоялось (в 0.30) «вечернее собрание», на котором присутствовали: фрейлина графиня Толстая, фрейлина Пиллар, княгиня Вяземская, министр Императорского двора граф Адлерберг, генерал-адъютант князь Суворов и генерал-адъютант граф Перовский.

4 апреля 1879 г. Александр II провел в Белом зале прием гласных Городской думы, к которым обратился со следующими словами: «Многие из вас домовладельцы. Нужно, чтобы домовладельцы смотрели за своими дворниками и жильцами. Вы должны помогать полиции и не держать подозрительных людей. Нельзя относиться к этому спустя рукава. Посмотрите, что у нас делается. Скоро честному человеку нельзя будет показаться на улице. Посмотрите, сколько убийств. Хорошо, меня Бог спас. Но бедного Мезенцева они отправили на тот свет. В Дрентельна тоже стреляли… искреннее „Ура“ было ответом депутатов»[246].

Покушение Соловьева стало водоразделом, резко изменившим тактику террористов. Если накануне покушения Соловьева революционеры бурно дебатировали, чем убивать, каким оружием[247], кому покушаться – поляку, еврею или русскому, то отныне для подготовки новых террористических актов становится характерна строгая конспирация, когда в «дело» посвящался минимальный круг участников.

После покушения на царя, как водится, начался период «оргвыводов». Полетели погоны у одних и начали делать карьеру другие. 4 апреля 1879 г., Карл Кох лично получил из рук Александра II Владимирский крест IV степени с бантом и медаль «За спасение погибавших»[248]. Церемония вручения награды прошла в Зимнем дворце. Карл Кох писал в рапорте: «…в 9 часов утра Государь Император, потребовав меня к себе в кабинет, изволил осчастливить меня следующими милостивыми словами, которых я никогда не забуду: „Вот тебе Владимирский крест, который ты можешь носить с бантом, так как подвергался одинаковой со мной опасности. А вот тебе золотая медаль за спасение погибавших. Спасибо тебе“».

В этот же день в Большом соборе Зимнего дворца состоялся молебен по случаю дня «избавления Государя Императора от угрожавшей опасности в 1866 г.». 12 апреля 1879 г. Александр II и императрица Мария Александровна покинули Зимний дворец, отбыв на отдых в тихую Ливадию[249].

Л. Премацци. Спальня императрицы Марии Александровны. 1859 г.

Императрица Мария Александровна на смертном одре. С оригинала И. Крамского. 1880 г.

На следующий год в Синей спальне Зимнего дворца 22 мая 1880 г. закончился земной путь императрицы Марии Александровны. Гессенская принцесса, ставшая императрицей Марией Александровной, приехав в Россию летом 1840 г. и выйдя замуж за наследника престола, великого князя Александра Николаевича в апреле 1841 г., прожила в Зимнем дворце всю свою супружескую жизнь.

Долгие годы супругов связывали самые теплые отношения, свидетельством чему были восемь детей (6 сыновей и 2 дочери), рожденных в разные годы Марией Александровной. Столь частые роды не прошли для молодой женщины даром. Хрупкое, астеническое телосложение, частые роды, склонность императрицы к простудам сделали свое дело. Видимо, уже в середине 1850-х гг. у нее возникли проблемы с легкими. В 1855 г. в столовую императрицы в Зимнем дворце проложили специальную трубу для охлаждения воздуха[250].

Александр II с детьми: Мария, Сергей, Владимир, Александр, Алексей, Николай. 1860 г.

На развившееся легочное заболевание наложилось охлаждение мужа и трагическая смерть старшего сына Николая. Кроме этого, в 1860 г., после рождения последнего ребенка – Павла Александровича, врачи заявили, что следующая беременность убьет императрицу, и супружеские отношения между Александром II и Марией Александровной полностью прекратились