– Бог не выдаст, свинья не съест, – решил Арсений Алексеевич. – Главное, что из эпицентра шторма мы вроде бы уже выходим.

– Машина, – деликатно напомнил Равиль.

– Да знаю, знаю, что на последнем дыхании. Меня стармех еще перед выходом из Астрахани предупреждал: на честном слове все держится, срочная капиталка нужна, да разве у нашего начальства допросишься? Мол, Каспий – не Бискайский залив, тихий закрытый водоем, что тут с вами может случиться…

– А машина тем временем в любой момент может окончательно сдохнуть…

Ситуация на терпящем бедствие судне всегда меняется стремительно и, как правило, в худшую сторону. Так случилось и на этот раз. Носовая обшивка, разбиваемая ударами волн, вскоре разошлась. Забортная вода уже не сочилась, а хлестала в трюм. Дальнейшее всему экипажу казалось нескончаемым кошмаром. Моряки, сменяя друг друга каждые пятнадцать минут, вычерпывали воду пожарными ведрами, то и дело перезапускали захлебывавшуюся мотопомпу, срывая кожу с ладоней, подводили временный пластырь из досок, наспех собранных по всему судну. Люди были на пределе своих возможностей, однако об отдыхе никто и не помышлял; спасение судна было вопросом жизни и смерти.

К полуночи непогода несколько поутихла. Однако теперь «Астрахань» дрейфовала с заметным носовым дифферентом, что было заметно даже по наклону палубы. К счастью, морякам удалось каким-то чудом наложить временный пластырь, и носовая помпа, запущенная в трюме, более или менее справлялась с работой. Однако незадолго до рассвета случилась новая напасть – окончательно отказал двигатель, как это и предвидел старший помощник. Теперь «Астрахань» дрейфовала, отдавшись на волю ветра, волн и морских течений, медленно и неотвратимо смещаясь к территориальным водам постсоветской среднеазиатской республики, расположенной в юго-восточной части Каспия. В довершение ко всем несчастьям на гидрографическом судне вышли из строя и связь, и навигационная система, и без того весьма несовершенная. Определить местонахождение «Астрахани» теперь и вовсе не представлялось возможным. Так же, как и сообщить о своих координатах спасателям. В случае повторного шторма, пусть даже и небольшого, морякам оставалось надеяться разве что на аварийные шлюпки. Да и тех вряд ли бы хватило на весь экипаж: одну из шлюпок сорвало с талей еще в самом начале шторма.

Ядовито-ртутное солнце белело сквозь пелену серых туч над каспийскими водами. Вокруг «Астрахани» перекатывались причудливые зеленоватые холмы, увенчанные шипящими белыми гребнями. Однако сейчас они уже не выглядели столь устрашающе, как вчера вечером. Полузатопленное судно, полностью потеряв управляемость из-за неисправной машины и угрожающего носового дифферента, по-прежнему медленно смещалось в юго-восточном направлении.

Вскоре Каспий успокоился окончательно. Воздух приобрел прозрачность, какая всегда бывает на море сразу после шторма. Через бинокль можно было рассмотреть далекую береговую линию. Над притихшими волнами закружились чайки, тревожа утреннюю тишину гортанным клекотом. В зыбкой ясности рассвета постепенно прорисовывалась тоненькая желтоватая полоса. Южный ветер, называемый тут моряну, нес со стороны пустыни мелкую пыль и едва различимый запах серы.

И капитан, и старпом, и измотанная штормом команда теперь вздохнули с облегчением: ведь самое страшное вроде бы оставалось позади. Встреча со среднеазиатскими коллегами выглядела настоящим подарком судьбы: ведь в порту можно было не только привести в порядок поврежденное судно, но и дать отдых измученному экипажу.