После этого царь-батюшка интерес к персидскому маршруту потерял надолго, но мечты об Индии не оставил и решил поискать другой путь.

В 1669 году в Хиву и Бухару был направлен русский посланник Борис Пазухин, озадаченный, помимо обычных дипломатических обязанностей, еще и секретным поручением. От «знающих людей» он должен был разведать, «в Ындейское государство от государевы отчины от Астарахани куды ходить податнее^>39 – на Юргенч ли, или на Бухары, или на кизылбашские городы. А из Бухар и из Юргенч на которые городы и места, и сухим ли путем или водяным, или горами в-Ындею путь, и на которой украинной город индейского царя приезжают, и сколько от которого города и места до которого города и места считают верст, или милей или днищ^>40, и на одно ли место и городы из Юргенч и из Бухар в-Ындею дорога лежит или розные дороги, и какие люди от тех городов по дороге до Индейского государства живут, послушны ли Бухарскому или Юргенскому государству, или которые владельцы особые живут …, и нет ли от них проезжим служилым и торговым людям шкоты^>41». Для выполнения этого важнейшего задания к посольству Пазухина был причислен самарской стрелец Максимко Яковлев «для толмачества индейского языку». Убей меня бог, если я понимаю, где тогда в Самаре можно было выучить «индейский язык», но в процессе работы над книгой я уже многократно убеждался – востоковедами на Руси становились жители самых неожиданных мест.

Как вы уже поняли, русские власти искали новый путь – через Среднюю Азию.

Пазухин оказался хорошим разведчиком. Обратно он вернулся, правда, только через четыре года, но зато представил обстоятельную докладную записку, в которой был изложен оптимальный, по его мнению, маршрут до самых разных индийских городов («до первого индейского города Парвана», «до города Ратасу», «до города Малого Гужрату» и т.п.). Информация была добыта как самолично Пазухиным, так и засланным им в Балх агентом, толмачом Микитой Медведевым. Кроме того, в ближние индийские города «и до самого царственного города Джанабату» был отправлен другой разведчик-нелегал, толмач Семен Измаил, но его возвращения ждать не стали, Семену изначально велено было самостоятельно выбираться оттуда «к великому государю к Москве». И правильно, что не ждали, обратно он не вернулся.

Чтобы перепроверить полученную информацию, в Посольский приказ были вызваны находившиеся в это время в Москве индийские купцы Ченая Мокарандава и Багарея Лелеева. В целом они подтвердили мнение Пазухина, но большую часть предложенного маршрута скорректировали. Потому как эта дорога «далека, да и ехать ею страшно, потому что степниста и разбойников на ней бывает много^>42». И предложили другой, более короткий и безопасный путь – через «порубежный индейский город Кабыль» – так у нас называли ныне известный всему миру город Кабул.

Именно этим маршрутом и поехал через год с небольшим после того допроса наш третий посол в Индию – астраханский татарин Махмет-Исуп (Мухаммед-Юсуф) Касимов. Это был первый, но не последний «инородец», игравший в Большой Игре на нашей стороне, и трудно переоценить вклад татар, казахов, аварцев и т.д., бесстрашно проникавших в недоступные для русских места. Позже известный исследователь Большой игры Сергей Валентинович Жуковский писал о Касимове как об «одном из тех деятелей татарского происхождения, которые в XVII и XVIII веках оказали России большие услуги^>43».

Это посольство, надо сказать, вообще было «инородческим» – до Бухары Касимова сопровождал отправленный послом к Бухарскому хану стольник Василий Александрович Даудов, которого изрядную часть жизни звали Алимарцал Бабаев. Он был персом из Исфахана («Испагани» по-русски), служил персидскому шаху и был увезен в Россию послом Лобановым-Ростоцким. Здесь он принял православие и долго и честно служил то в Посольском приказе, то воеводой в разных городах. Много участвовал в военных походах и даже, несмотря на отставку, уже 76-летним отправился в петровский Азовский поход толмачом.