Менее чем через год после капитуляции нацистов, в апреле 1946 года, Кейнс умер. И сразу со всех сторон ему стали петь дифирамбы. «Он отдал жизнь за свою страну – так же, как если бы он пал на поле битвы», – писал Лайонел Роббинс, один из самых сильных идеологических противников Кейнса. Фридрих фон Хайек, бывший ученик Роббинса, только что начавший продвигать новую идеологию свободного рынка с целью низвергнуть кейнсианство, назвал покойного «единственным действительно великим человеком, которого когда-либо знал». Хотя Кейнс допускал немало ошибок, многое из того, что он отстаивал, существовало и действовало. Не в последнюю очередь это можно сказать о получивших широкое распространение мерах контроля над капиталом, введенных с целью обеспечения свободы государств избирать собственную внутреннюю экономическую политику. И по-видимому, события подтвердили правоту Кейнса. Или указали на то, что по крайней мере он не ошибался. Первые два года после войны стали кратким периодом, когда интересы американских финансов господствовали в процессе принятия политических решений, и международный порядок, подразумевавший ограничения, отсутствовал. Это обернулось катастрофой 1947 года, приведшей к новому экономическому кризису, дискредитировавшему банкиров. На следующий год ограничения были ужесточены>22.
Итак, с 1949 года началось триумфальное шествие не только идей Кейнса, но и их широкого внедрения в практику. Продолжалось это примерно четверть столетия – теперь то время называют «золотым веком» капитализма, эрой широко распространенного, быстрорастущего и сравнительно ничем не омраченного процветания. Премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан в 1957 году подвел всем памятный итог кейнсианского периода: «большинство нашего народа никогда еще не жило так хорошо». С 1950 по 1973 год в условиях широкого применения мер контроля над капиталом (и крайне высоких ставок налогообложения) ежегодные темпы роста составляли в среднем 4,0 % в Америке и 4,6 % в Европе. Устойчивый, быстрый рост переживали не только богатые страны: как отмечает кембриджский экономист Ха-Джун Чан, в 1960-1970-х годах доходы на душу населения в развивающихся странах возрастали на добрых 3 % в год, намного быстрее, чем впоследствии. Причем все это происходило в условиях широко распространенного контроля над капиталом>23. По мере прогрессирующего ослабления этого контроля по всему миру в 1980-х годах темпы роста резко снизились. «Финансовая глобализация не сопровождается увеличением капиталовложений или более высокими темпами экономического роста на развивающихся рынках, – объясняли в 2008 году американские экономисты Арвинд Субраманьян и Дэни Родрик. – Быстрее всего развивались те страны, которые менее всего полагались на приток капитала извне»>24.
Усредненные темпы роста – это только один из показателей, но, чтобы понять, насколько хорошо живется большинству людей, необходимо обратить внимание на очень важную проблему. В эру офшоров, начавшуюся с середины 1970-х годов, в одной стране за другой резко усилилось неравенство. По данным Федерального статистического управления США, с поправкой на инфляцию, в 2006 году средний американский рабочий, не занимавший руководящей должности, получал за час работы меньше, чем в 1970 году. В тоже время заработки генеральных директоров американских корпораций стали превышать средние заработки рядовых работяг не в тридцать раз, как это было в 1970-м, а в триста раз. Впрочем, речь идет не только об экономическом росте и неравенстве. Как показывает другое исследование, в период с 1940 по 1971 год, примерно совпадающий с золотым веком капитализма, в развивающихся странах не было банковских кризисов, не говоря уже о целой веренице других экономических бедствий. Этот вывод подтвержден экономистами Карменом Рейнхардтом и Кеннетом Роговым в их новом фундаментальном труде (2009), в котором охвачена экономическая история более чем за восемьсот лет. Авторы пришли к заключению, которое британский экономический обозреватель Мартин Вулф кратко сформулировал так: «Либерализация финансов и финансовые кризисы неразделимы, как лошадь и повозка»