– Поручик Стенбок! – властно крикнул Кромов, шагнув к машине. – Я вас узнал!

Мотор заглох. Такси стояло поперек улицы. Шофер, тот самый, с испитым лицом, который тогда возил Кромова, злобно посмотрел на него. Рядом сидел Стенбок.

– Здравия желаю, ваше сиятельство! – В приветствии поручика звучала издевка.

– Еще узнаёшь своих? – спросил шофер Алексея Алексеевича. – Тем лучше. Советуем одуматься. Ты ведь офицер, русский человек.

– Учтите! – крикнул Стенбок. – Третьего предупреждения не будет!

Такси развернулось, давя корзинки, и исчезло за поворотом.

Кромов трудился в огороде у парников.

– Мосье мой полковник! – Папаша Ланглуа протиснулся в калитку. Шляпа съехала на затылок. Опираясь на палку, он прискочкой спешил по дорожке. – Я только что из Парижа. Потрясающая новость: над зданием русского посольства – красный флаг!

Алексей Алексеевич уронил лейку в салатные грядки. Вбежал в дом. Схватил со стола чайник и скрылся за дверью маленькой комнаты.

Наталья Владимировна вернулась из магазина. Поставила сумку на рояль, стала разгружать: вынула длинный белый батон, какой-то сверток в промасленной бумаге.

напевала она на мотив «Баюшки-баю».

В дверь постучали, и сразу же вошли три человека. Одинаковые темные костюмы, темные шляпы, темные галстуки.

– Добрый день, мадам, – сказал старший. – Полиция.

Двое других встали по бокам от двери.

– Вы пришли нас арестовывать? – Наталья Владимировна испуганно смотрела на две темные неподвижные фигуры у входа.

– Нет, совсем нет! – Старший вежливо улыбнулся. – Мосье Кромов, – он с трудом выговорил русскую фамилию, – он дома?

– Нет, кажется… – Наталья Владимировна взглянула в окно.

У парников стоял папаша Ланглуа. Вид у него был растерянный.

– Вы мадам Кромова?

– Да, – неуверенно ответила она – Что случилось?

– Министерство внутренних дел имеет в своих руках неопровержимые доказательства о заговоре, подготовленном против вашего мужа вашими же соотечественниками-эмигрантами. Поэтому мы просим вас помочь нам выполнить возложенное на нас служебное поручение. Вот эти два агента, – он указал на фигуры у двери, – будут являться к вам с утра в назначенный час, всюду вас сопровождать и…

В этот момент Кромов вошел в комнату. На парадном русском полковничьем мундире, под белым Георгиевским крестом, блестели боевые ордена Свв. Анны и Владимира с мечами и французский орден Почетного легиона. Шнуры серебряного аксельбанта Академии Генерального штаба опускались из-под погона на правую сторону груди, почти касаясь петлями широкого, шитого серебром пояса. На чисто выбритом лице темнели подстриженные усы. Фуражка с белым кружком кокарды была чуть сдвинута на правую бровь. Наталья Владимировна тихо ахнула.

– Благодарю вас, господа, – сказал Алексей Алексеевич. – Вы свободны. Я русский офицер и сумею постоять за свою честь и жизнь.

…Кромов шел по Парижу. Оглядывались редкие прохожие.

Улицы в это время почти безлюдны. Священный для Парижа час обеда.

Кромову оставалось свернуть в короткий переулок, пройти его до конца, и тогда откроется здание посольства – дворец д’Эсгре, на улице Гренель, дом № 79.

Алексей Алексеевич свернул в переулок. Посреди переулка у противоположного тротуара стояло такси. Работал, постукивая, мотор. Кромов сразу узнал машину, но не повернул назад, не остановился, не замедлил шага, не заспешил. По-прежнему четко отдавался стук его каблуков.

Рука в черной перчатке соскользнула по рулю такси, взяла револьвер, лежащий на сиденье.