Лайон Редмонд был намного выше ее, но если он опустит голову, а она встанет на цыпочки, то их губы, по ее расчетам, соприкоснутся. Подобная мысль никогда не приходила ей в голову, но вот сейчас…

Сейчас, едва лишь она подумала об этом, по телу ее прокатилась волна жара.

Его прекрасное лицо было словно создано для того, чтобы заставлять женские сердца чутко биться. И стоило лишь взглянуть на него, сразу же возникало странное ощущение: казалось, что оказываешься где-то на огромной высоте – возможно, на самом Олимпе.

Он и впрямь был на удивление красив и волнующе мужествен, но в его теплых синих глазах было заметно смущение…

Внезапно он нарушил молчание и проговорил:

– Мне только что пришло в голову, что я, возможно, склонил вас к побегу, мисс Эверси. Этот вальс был уже кому-то обещан?

– Разумеется, был, но я незамедлительно извинюсь перед этим джентльменом, – беспечно ответила Оливия.

– Вы сказали… «незамедлительно»? – Он усмехнулся. – Не тот ли это джентльмен, что так сердито смотрит на нас? Я видел, как он насупился, когда мы миновали его.

– Это, должно быть, лорд Камберсмит. Если вы имеете в виду его, то да, вы правы.

– Боже мой, это же Мямля! Я не узнал его в костюме взрослого.

Лайон убрал руку с ее талии и весело помахал знакомцу. И Мямля непроизвольно замахал в ответ. Потом вдруг сообразил, что делает, и, опустив руку, снова насупился.

– Я раньше ходил на рыбалку с его старшим братом. Думаете, он вызовет меня на дуэль?

– И вы сразу его пристрелите?

– Постараюсь избежать этого, – ответил Лайон с притворным сожалением. – Но дело в том, что я никогда не промахиваюсь. А мне бы очень не хотелось испортить его взрослый костюм. Ведь он, судя по всему, совсем недавно облачился в него.

Оливия весело улыбнулась. Они оба отличались безмерным эгоизмом, но их это, похоже, ничуть не заботило в данный момент. Сейчас во всем мире существовали только они двое.

– Ну, он не вправе вас вызвать. В любом случае он не сделает этого. Я знаю его почти с рождения. И у него нет на меня никаких притязаний.

– А у кого есть?

Вопрос был довольно бестактный, но все же Оливия ответила:

– Ни у кого.

В следующее мгновение она поняла, что Лайон своим вопросом только что заявил о своих притязаниях на нее, какое-то время обдумывала сложившуюся ситуацию, потом спросила:

– А вы, мистер Редмонд? Вы уже разочаровали какую-нибудь молодую даму?

– Вероятно, несколько дюжин. На каждом балу танцуют лишь ограниченное число вальсов.

Это было сказано с такой высокомерной самоуверенностью, что Оливия рассмеялась, а он улыбался, глядя ей в глаза.

Внезапно его улыбка поблекла, и он с некоторым смущением пробормотал:

– Я хочу извиниться перед Мямлей. И, кажется, должен попросить так же прощения у вас. Не могу вспомнить, когда последний раз вел себя с такой вопиющей развязностью. Просто я… Мне показалось, что я во что бы то ни стало должен добраться до вас, прежде чем вы исчезнете.

– Исчезну? – переспросила она с удивлением.

Лайон немного помедлил с ответом, потом тихо сказал:

– Как улетучиваются сны, когда просыпаешься утром…

И Оливия тотчас же поняла: Лайон говорил то, что думал. Ведь он явно смутился. И это был первый намек на то, что несравненный «золотой мальчик» Лайон Редмонд, башней возвышавшийся над ней и имевший плечи шириной с милю, мог быть уязвим.

«Пусть только кто-нибудь попробует его тронуть», – внезапно подумала Оливия и непроизвольно слегка сжала его руку.

Он тотчас ответил ей тем же. «Никогда не отпускай меня», – обратилась она к нему мысленно и тут же поняла, что эта ее мысль – совершенно неразумная, лишенная логики… В особенности теперь, когда ей вдруг захотелось, чтобы вальс поскорее закончился и она могла бы сбежать. И мчалась бы, мчалась бы стремительно, как выпущенная во время праздничного фейерверка ракета. Или, возможно, отыскала бы укромный уголок и обдумала чувства, охватившие ее сейчас. Такие запутанные, сбивающие с толку… Такие ослепительные, бурные, переполняющие…