Прошло несколько секунд, и Клауд легонько отстранился от нее. Эмили лежала обессиленная, испытывая невольное смущение. Она смотрела, как Клауд поднялся, чтобы поправить одеяло, и не было у нее сил шевельнуть ни рукой, ни ногой. Затем Клауд снова лег рядом с ней и притянул ее к себе.

– Я так и знал, что это будет здорово, – тихо прошептал он, ласково проведя рукой по ее волосам. – Но интересно, чей это ребенок, раз он не твой?

– А ты правда подумал, что он мой?

– Он называл тебя мамой и хотя не очень на тебя похож, у него тоже зеленые глаза.

– Торнтон единственный сын молодой четы по фамилии Сиерс, бывшей среди путешественников.

– С которыми ты ехала к Харперу?

Клауд и сам не понимал, почему этот незнакомый Харпер начал так его раздражать.

– Да. Может, это и глупо, но то был мой единственный шанс. Я жила с сестрой и заботилась о ее детях, но вскоре начала подозревать, что она не прочь, чтобы я взяла на себя заботу и о ее муже. Так что когда Харпер прислал приглашение приехать к нему, мне показалось, что Господь внял моим мольбам.

– Значит, захотелось новой жизни? – чуть насмешливо спросил Клауд.

– Может, и не новой, но по крайней мере не такой, какой я жила все это время, а лучшей. – Эмили вздохнула, охваченная острым чувством стыда. – Кто знает, что ждет меня сейчас.

– Почему ты это говоришь? Потому что считаешь себя падшей женщиной?

– Это вовсе не предмет для шуток. – Эмили едва сдерживала слезы.

Подмяв Эмили под себя и оказавшись сверху, Клауд проговорил:

– Думаешь, из-за того, что ты больше не девственница, тебя никто не возьмет замуж? На востоке, пожалуй, могло бы быть и так, но только не здесь. Женщин на западе не хватает, детка, так что девственница ты или нет, большого значения не имеет. Здешним мужчинам нужны жены, а не святые.

Чувствуя его мускулистое тело, властно прижимавшее ее к себе, Эмили ощутила, как в ней вновь вспыхивает желание. Она едва сдержалась, чтобы не сказать об этом вслух.

– Я и не собираюсь быть святой, однако знать, что такое хорошо и что такое плохо, обязан каждый.

– Но разве то, чем мы с тобой занимаемся, не хорошо? – прошептал Клауд, касаясь губами пульсирующей жилки на ее шее.

– Да, когда делаешь это со своим законным мужем. – Эмили стиснула зубы, пытаясь совладать с накатившей на нее теплотой. – А я совершила грех.

– Ах ты, маленькая лицемерка! Это в тебе говорит разум… – Клауд выразительно взглянул на соски Эмили, затвердевшие от его прикосновения, – а тело посылает грех к черту. У меня еще никогда не было девственницы, – прибавил он и коснулся языком поочередно каждого упругого соска.

– Не правда ли, замечательно, – язвительно заметила Эмили, – что в первый раз я отдалась именно тебе.

– Вот именно, в первый раз, – медленно проговорил Клауд, вовсе не имея в виду ее девственность.

– Ты что… опять хочешь этим заняться? – ахнула Эмили, видя, что Клауд уже снова во всеоружии.

– Конечно… если тебе не очень больно.

– Не очень, – честно ответила она. – А что, должно быть больно?

– Может быть, завтра.

– Тогда почему бы тебе не подождать – ведь завтра мне опять придется скакать на этом ужасном животном!

– Я дам тебе еще одно одеяло. Единственное, от чего я должен удерживаться, это от того, чтобы сдерживать себя.

– Если бы все так думали, в мире царил бы полнейший хаос.

– Вот это точно. – Клауд коснулся губами ее губ. – Но на сей раз ты отдашься мне целиком и полностью.

И снова их тела, слившись воедино, задвигались в такт, достигая самых вершин неземного блаженства, а когда наконец Клауд выпустил ее из своих объятий, Эмили почувствовала такую усталость, что с трудом могла открыть глаза. У нее не было сил даже на то, чтобы отодвинуться, и она так и продолжала лежать в объятиях любовника.