Я видела его.

И мне противно от самой себя. Что еще чего-то жду от него, что-то еще ворошит внутри меня, какие-то загнанные в дальний угол чувства. Это же была всего лишь ночь! Одна чертова ночь, а сердце расшили стежок за стежком и оставили истекать кровью.

— Тая, с тобой все в порядке? — Юля стучится в кабинку. Я зажала рот рукой, чтобы никто не слышал мои рыдания.

И молчу. Пусть уйдет. Не могу смотреть сейчас на нее.

— Тая?

Вдох-выдох. И еще раз. Боль пронзает грудь насквозь и проворачивает воткнутый нож несколько раз.

Вдох-выдох.

И выхожу.

— Ты чего, Тая?

Юля не беспокоится. Она окидывает невидящим взглядом меня с ног до головы и впивается в глаза. Ее пытливое любопытство ощутимо прикусывает кожу.

— Игнат тебя чем-то обидел?

Машу головой.

— Я… так стыдно стало просить твоего жениха, — размазываю последнее слово как просроченный крем по поверхности, — о хорошей работе.

Вру. Бесстыдно и беспринципно.

— Господи, я уж было подумала, Игнат сказал что-то оскорбительное. Он… хороший, очень. Никогда и никого не обидит. Знаешь, как мы с ним познакомились?

Нет, нет! Кричу внутри. А так… улыбаюсь. Как какая-то сумасшедшая Харли Квинн, с полностью поехавшими мозгами.

— Ну все, не плачь, — пытается приобнять, но… так и не обнимает.

— Я поеду, Юля, ты не против?

— Конечно!

Выдыхаю. Сгребаю оставшиеся силы и, вызвав такси, выхожу на улицу. Уже холодно. Или это мерзнет душа.

Желтая Октавия. Выхватываю указанные номер глазами и несусь к машине. Даже оступаюсь. Сбегаю от картинок прошлого, чтобы вечером прокрутить все в своей голове несколько тысяч раз.

Тая, Тая…

— Тая!

Тук-тук-тук. Бедное сердце набирает обороты и рвется ввысь.

Главное, не оборачиваться. Открыть дверь, сесть в машину и умчаться. Позорно отвести взгляд в сторону. Потому что видеть его невыносимо.

— Тая!

И я с треском проваливаю намеченный план. Торможу. В нос ударяет гремучая волна его парфюма. Господи, он пахнет также: моим падением и моими надеждами. Кожу печет со спины, я чувствую, что Игнат близко. Непозволительно для того, кто через какой-то месяц-другой станет мужем.

Горячее дыхание прожигает ткань пиджака и касается плеч.

— Привет, — шепотом говорит. Ногтями в душе ковыряется.

— Привет.

Боюсь повернуться. Боюсь показать ему свои слезы. Они ведь снова катятся по щекам, как я не старалась их сдерживать. А глаза уже пощипывает от потекшей косметики и пыли.

— Игоряша все-таки тебя кинул? — в голосе звучит надменность и обида.

Молчу.

— Так я и думал. Та-я.

Ледяной ветер подбрасывает пряди моих волос и хлещет о лицо. Ощутимо и неприятно. Он пронзает насквозь и морозит до застывшей в венах крови.

Игнат цепляет одну прядь и перекатывает между пальцев. Меня от такого жеста плющит многотонным грузом.

— Игнат, — сипло говорю. — Юля… знает?

— Нет.

— Незачем ей знать о нашей ошибке.

Он дергается. Прядь волос натягивает до небольшой боли. А потом опускает ее и отходит от меня. Легкие раскрываются, и я дышу свободно. Насколько могу.

— Согласен.

Резко поворачиваюсь и впиваюсь бегающим взглядом в его глаза. Холодные, почти ледяные. Нет былого тепла. Как в прорубь скинули.

— Тебе правда нужна работа?

Нужна. Но не у тебя. Не с тобой. Никогда и ни за что. Не выдержу.

— Нужна.

— Приезжай в ресторан. Завтра.

Перевожу взгляд на уже знакомую вывеску.

— Нет. В другой.

Он достает свой телефон. Дежавю захлестывает. Только тогда внутри все цвело, а сейчас зимняя стужа.

Зачарованно смотрю, как он пальцами скроллит список контактов. Долго-долго. Ищет меня?

Сердце глухо и быстро стучит как барабанные палочки в марше. По коже проносятся мурашки в каком-то диком осознание: я еще есть в его бесконечном списке.