— Блядь, да что с тобой такое? — Игнат словами царапает мне кожу. Проходит вдоль шеи, языком чертя дорожку.

— А с тобой? Ты… ты…

— Я… — повторяет, дразнит. Помнит, про соски. Ласкает, их втягивает рот и ласкает уже языком. Закусываю губы, чтобы не застонать.

— Еще, — молю.

Рука ложится на мой клитор, пальцы кружат вокруг него, даря наслаждение, которое не испытывала прежде. Уношусь куда-то в другой мир.

— Отпусти себя. Слышишь?

Он опускается на колени. Это кажется таким правильным сейчас. И неправильным одновременно. Не успеваю закончить мысль, как он касается меня там. Черт, так горячо становится. Словно спичкой прошлись. И подули.

Игнат ласкает клитор, что-то выделывает невероятное. И материться. Да у него крышу сносит. Вцепился мертвой хваткой в бедра и целует, целует меня там. Везде.

Прикрыла глаза. После такого вообще можно смотреть в глаза мужчине? Кожа покрывается испариной и румянцем.

Дышу громко и часто. Изо рта вырывается стон.

Игнат прекращает ласкать и разворачивает грудью к стенке.

— Ах, — только и успеваю сказать. Пожар внутри, тело пылает, а зубы стучат друг об друга.

— Расслабься, колечко. Прикрой глаза и…

Он входит резко и останавливается. Ждет.

Зажмуриваюсь. Господи, я же чувствую его всего, каждую клеточку, каждую венку. Он во мне так глубоко и это так прекрасно.

Рука скользит вдоль ягодиц и с силой сжимает. Подбрасывает на новый уровень. Рот приоткрыт, я дышу через рот. А воздух влажный и горячий, хоть и вода капала ледяная.

Толкается в меня уверенно и до упора. Медленно растягивает. И целует шею сзади, проходится вдоль позвонком.

Утопаю в этом движении. По венам уже не кровь, а чистый кайф. Такой вязкий, похожий на сироп или варенье. Скручивает в жгуты от наслаждения.

— Так нравится? — чуть убыстряется. Трахает с долей грубости.

Да, мать его, мне нравится.

— Отпусти. Себя!

Грудь сжимает, оттягивает соски. Пальцы смачивает слюной и снова возвращается к ним, обводит ореолу и слегка сжимает сам сосок. Простреливает тысячами тончайших игл.

Другую руку опускает вниз и касается клитора.

Просто не дает мне шанса.

— Игнат, — его имя сейчас самое родное и самое близкое. Пишется перьевой ручкой на сердце.

Спираль раскручивается с бешеной скоростью внутри.

Не выдерживаю. Стон раскалывает маленькое пространство вокруг нас.

Воздух трескается на множество осколков, они вонзаются в чувствительную и поврежденную кожу от поцелуев, следов щетины и отметин зубов.

Мой оргазм яркий. Я стараюсь запомнить каждую секунду. Игнат вонзается в мои губы и пьет наш поцелуй. Грубость, мягкость, страсть, похоть, сладость, бессилие - все сливается в одну точку - в слияние наших губ.

Какой-то утробный рык, мои стоны. Меня ведет от всего: от его запаха, вкуса. Касание кожи как печать, взгляд теплых шоколадных глаз выжигается на сетчатке.

Кажется, я совершила большую ошибку, разрешая ему сесть за стол. Этот мужчина не может просто пройти мимо моей жизни и не оставить в ней след.

По коже ягодиц ударяют горячие капли спермы.

— Блядь! — ругается. А у меня от его тона неостывшее возбуждение покусывает все клеточки.

Прижимает к себе, целует щеки, переходит снова на губы. Кажется, он не перестанет меня целовать. Я ведь только млею от этого.

— Прости, не удержался. Думал, в комнате продолжит.

— Нравлюсь так?

— Да треш какой-то, — и смеется мне на ухо прикусывая.

Игнат помогает мне ополоснуться, потом лейку направляет на себя. Мы лишь смотрим друг на друга и как-то загадочно улыбаемся. Будто мы самые коварные заговорщики в мире.