Чертова полосатая орхидея занимала воображение Никиты еще некоторое время – вплоть до моста Лейтенанта Шмидта, где он на двадцать минут застрял в пробке. Потом была пробка у Мариинского, потом – у Обводника. Следующие несколько заторов он преодолел уже в компании притихшего и торжественного Корабельникоffа.

Едва усевшись в машину, Корабельникоff вытащил из кармана плоскую коробку, открыл ее и помахал перед носом личного шофера.

– Ну как? Понравится ей, как думаешь?

Симпатяга-гарнитурчик, кольцо и сережки, младшие компаньоны приснопамятного платинового колье… Предел мечтаний тонкокостной продавщицы из ДЛТ, стриптизерши из потнючего ночного клубешника, начинающей шлюхи со Староневского… Альфа и омега расхожих представлений о шикарной жизни.

– Еще бы не понравилось, – пожал плечами Никита, вспомнив аляповатую стекляшку на безымянном пальце корабельникоffской жены. – Понравится. Обязательно.

– Не знаю…

В голосе шефа прозвучала никогда не слышанная Никитой робкая неуверенность семнадцатилетнего мальчишки, год экономившего на пирожках, чтобы купить возлюбленной цацку в ближайшем ювелирном.

– Да нет… Очень красиво… Она должна оценить…

– Должна… – вздохнул Корабельникоff. – Да нет… Я до сих пор не знаю, что она ценит, а что нет… Я до сих пор не знаю ее… До сих пор.

Никита даже слегка притормозил. Давненько он не слыхал подобных откровений из уст Корабельникоffа. Если вообще когда-нибудь слыхал.

– Вас интересует ее прошлое? – ляпнул он.

– Прошлое? – Корабельникоff нахмурился.

– Так трудно выяснить? У вас ведь шикарная служба безопасности, Ока Алексеевич… Все в ваших руках.

Пассаж о службе безопасности вырвался из Никиты сам собой, все предыдущие реплики Корабельникоffа не давали к нему никаких оснований. Хотя клиническая картина ясна: в анамнезе – нудный до оскомины и такой же до оскомины типичный комплекс порядочного человека, взявшего в жены деятельницу с улицы Красных фонарей. Кое-что в ее бурном прошлом просматривается, но знать всей правды он не хочет. И не захочет даже на плахе. А тут Никита с сердобольными советами, за которые и распять можно. Змей-искуситель, злодей-резонер. Вот он, коварный план Нонны Багратионовны, неуклюже вброшенный в реальность! Но осуществляет его не латинский любовник, готовый поиметь скучающую красотку прямо на клумбе с флоксами, а личный шофер, он же – ангел-хранитель по совместительству.

В упоминании о службе безопасности было что-то бабье, недостойное мужика (разве что – адвоката или поверенного в делах), и Никита смутился. Но еще раньше, чем Никита успел смутиться, Корабельникоff недобро уставился на него.

– При чем здесь служба безопасности?

– Ни при чем… – сразу же поджал вероломный хвост Никита. – Просто к слову пришлось… Если уж вас так волнует ее прошлое…

– Разве я хоть слово сказал о ее прошлом?

– Нет, но…

– Твое дело – за дорогой следить… – впервые Корабельникоff так откровенно указал Никите на его место в иерархии. Как раз в духе телохранительницы Эки.

Оправдываться было бессмысленно, и Никита замолчал. Молчал и Корабельникоff. И только после того, как они миновали указатель с надписью «ВСЕВОЛОЖСКИЙ РАЙОН», хозяин снова начал подавать признаки жизни.

– Обиделся? – спросил он у Никиты.

– Нет, – ответил Никита, и это была чистая правда. Никакой обиды, разве что – сожаление по поводу слепоты хозяина. Права, права, специалистка по Гиойму Нормандскому: «Свои глаза не вставишь».

– Отвезешь меня в аэропорт сегодня вечером – и два дня свободен. Приеду – поговорим о прибавке к жалованью…