– Ну что же ты стоишь? – капризно спросила Сибилла. – Иди ко мне!
Она выгнула спину, чуть приподняла подбородок и сложила губы бантиком. Виктор приблизился, мягко коснулся губами ее лба и поднял девушку. Она прильнула к нему, все ее тело дрожало. Виктор отстранился.
– Дорогая, тебе лучше отправиться домой, – ласково произнес он и вынул розу из ее волос.
– Но ты… ты не хочешь?! – возмутилась она. – Нет, не думай, любви я не прошу! Ты же сразу предупредил, что не можешь любить! Но просто секс! Я хочу, чтобы моим первым мужчиной стал именно ты!
– Я не могу, – тихо ответил он.
– Почему? Почему? – нервно повторила она.
– Твоя мать приходила ко мне… во сне, – после паузы ответил Виктор и увидел, как девушка перекрестилась и прижала к губам крестик, висящий у нее на шее. – Она просила не причинять тебе вреда, оставить тебя в покое! Это правда, Сибилла!
– О, Maria, mater dei! – пробормотала Сибилла, в волнении перейдя на итальянский, и отстранилась.
Она сильно побледнела и не поднимала глаз.
– Иди домой, – повторил Виктор. – Увидимся!
– С днем рождения, синьор… еще раз, – тихо ответила девушка и покинула кабинет.
Виктор услышал удаляющийся стук каблучков, вздохнул и сел на диван.
Идрис вышел из-за портьеры и остановился перед ним. Он обычно носил одежду черного цвета, и сейчас его крупная накачанная фигура в черных брюках и черном кожаном френче казалась Виктору нависающим массивом эбонита. Чтобы избавиться от ненужного страха, Виктор встал. Ростом он был почти вровень высшему, но не обладал фигурой качка.
– Я ощутил энергию любви, – с затаенной угрозой сказал Идрис. – Сейчас мы отправляемся на Совет. И у тебя есть какое-то время подумать. Никто тебя не неволит. Решишь уйти из Ордена, тебя отпустят.
– Я не люблю Сибиллу! – уверенно ответил Виктор, глядя прямо в глаза высшему. – Это всего лишь физическое влечение. Девушка свежа, хороша собой, обладает пылкой натурой и при этом невинна!
– А что там за история с ее матерью? – спросил с легкой улыбкой Идрис.
Виктора всегда занимали эти, казалось, простые вопросы, которые высшие задавали своим подчиненным. Он почти не сомневался, что они видят низших ловцов насквозь, возможно, даже умеют читать мысли и лишь делают вид, что они обычные люди. Это его пугало, но он научился выставлять барьеры, глушить мысли, не позволять проникать в свой мозг.
– Ее мать не приходила ко мне во сне, как ты мог догадаться, – спокойно ответил он, – но она аморф и при этом привязана к Монике. Мария, так ее зовут, вышла на связь и попросила позаботиться о ее дочке.
– Ты все же продвинутый ловец, – с усмешкой заметил Идрис. – Полезно иметь в подружках одну из прилипал!
– Никакая она мне не подружка! – сухо произнес Виктор.
– Да-да… не будем вспоминать историю твоего неудавшегося самоубийства! И пора отправляться на Совет.
– Он состоится на Лидо? – уточнил Виктор.
– Доедем до города, – улыбнулся Идрис. – Ты же знаешь, мы любим эффектный антураж. Это всегда вдохновляет. И раз уж ты решил встретить свой день рождения именно здесь, то Совет решили собрать на одной из наших венецианских баз!
«Из предисловия к сочинению „Отголосок общества pозенкрейцеров“ следует, что в 1597 г. происходили собрания для учреждения тайного общества покровительства алхимии. Другое указание действительного существования такого общества нашлось в 1610 г., когда нотариус Газельмейер уверял, что читал рукопись Fama Fraternitatis, содержащую в себе все законы Ордена. Спустя четыре года появилось небольшое сочинение под заглавием „Всеобщее преобразование света“, в котором, собственно, заключалась Fama Fraternitatis, где рассказывается, что один немец, Христиан Розенкрейц, основал такое общество в четырнадцатом столетии, научившись этой высокой науке на Востоке. О нем рассказывают, что, когда в 1378 г. он путешествовал по Аравии, его называли по имени и приветствовали философы, никогда прежде не видавшие его; от них он узнал много тайн, между прочим тайну продления жизни. По возвращении он приобрел много учеников и умер 150 лет от роду. В 1604 г. один из его учеников разрыл его могилу и нашел там странные надписи и рукопись, написанную золотыми буквами».