Сесил хотел было пододвинуть к себе чистый лист бумаги и увидел, что у него дрожат руки. Впервые за все эти тревожные месяцы он всерьез подумал об обреченности правления Елизаветы, предположил, что поставил не на ту карту. Если начнутся бунты, то Елизавете не уцелеть. Слишком многие противились ей с самого начала. Если же ее враги узнают, что заговор против королевы-протестантки вовсе не грех, то начнут плодиться, как вши. А она, как назло, вела борьбу с Церковью, со своим советом и с парламентом, нигде не имела полной поддержки, иной раз сталкивалась с неприкрытой оппозицией. Если же против Елизаветы восстанет народ, ей долго не продержаться.

На мгновение, ничуть не больше, Сесилу подумалось, что зря он не поддержал Генри Гастингса. Папа римский явно не посмел бы благословить мятеж против короля-протестанта. Потом у него мелькнула другая мысль: нужно было убедить Елизавету хотя бы год ничего не менять в церковных обрядах. Пусть все это время, а то и дольше английская Церковь оставалась бы под властью папы, а они тихо готовили бы реформы.

Сесил заскрипел зубами. Что сделано, то сделано. Им всем придется жить со своими ошибками, а кому-то и умереть из-за них. Уильям был полностью уверен в том, что Елизавета погибла бы первой, но не отступила. Он сцепил руки и держал их так, пока не унялась дрожь. Затем Уильям стал придумывать разные хитроумные способы уберечь Елизавету от кинжала подосланного убийцы. Ее надо было оберегать везде: во время придворных церемоний и поездок в разные места, на охоте, на прогулках вдоль реки.

Задача была чудовищной по своей тяжести. Сесил не спал всю ночь, составляя списки тех, кому мог доверять, и разрабатывая способы охраны королевы. Все это время главного советника не оставляла одна и та же мысль. Если английские католики подчинятся распоряжению папы – а они обязаны так поступить! – то быть Елизавете покойницей. Все его ухищрения могут лишь оттянуть этот момент.

Эми Дадли так и не получила от мужа письмо с приглашением приехать ко двору или хотя бы с указанием места, куда ей надлежит отправиться. Зато пришло сообщение от его родственников из города Бери-Сент-Эдмундс, что в графстве Суффолк, любезно приглашавших ее погостить у них.

– Видите? Роберт позаботился обо мне! – сияя от радости, сказала она мачехе. – Я же вам говорила, как только его дела наладятся, он сразу пошлет за мной. Надо заранее подготовиться. Негоже заставлять его людей дожидаться, пока я собираюсь.

– Очень рада за тебя, – сказала леди Робсарт. – Кстати, деньги он тоже прислал?

В обязанность шталмейстера королевы входило пристальное наблюдение за лошадьми ее величества, надзор за состоянием конюшен, а также забота о здоровье и содержании каждого животного, начиная от могучих охотничьих коней до последней тягловой кобылы. Когда во дворец приезжали именитые аристократы с сотнями ливрейных слуг, Роберту Дадли надлежало позаботиться о размещении чужих лошадей и корме для них. Помимо этого у него всегда должны быть наготове лошади для гостей королевы, дабы те смогли без промедления отправиться на верховую прогулку с ее величеством. Фрейлины и придворные дамы непременно желали ездить на послушных, не брыкающихся лошадях. Участникам рыцарских турниров требовались боевые кони, которые не испугаются звона мечей. Однако этим круг обязанностей Роберта Дадли не исчерпывался. Он отвечал за королевскую охоту, причем не только за верховых лошадей, но и за гончих псов, ловчих соколов и ястребов. Добавьте к этому заботы об упряжи, многочисленных каретах и телегах, необходимых для переезда из одного замка в другой, о сене и фураже. Все это лежало на плечах сэра Роберта.