Мужчина продолжает изучающе смотреть на меня, и я не выдерживаю, отвожу взгляд в сторону. Почему-то мне кажется, что Руслан может рассмотреть в моих глазах то, что я не готова сейчас показать ему. Возможно, это будет позже, сама в себе не до конца разобралась. А Руслан, словно детектор лжи, сканирует меня, все так же выжидающе смотрит и молчит. И я молчу.

— Привет, девочка моя, — неожиданно смягчает он тон, и теперь вибрация его гортанного тембра проходит сквозь меня. Каждую клеточку, будто током, пронзает звуком его голоса. — Как твоя нога?

Говорит мягко, но там, в глубине, чувствую сталь, которая не терпит никакого возражения. Действую по наитию и, все так же пряча взгляд, аккуратно вытаскиваю ногу из-под стола. Осматриваю ее внимательно и одновременно демонстрирую припухшую лодыжку Руслану.

«Странно», — думаю про себя, видя, что припухлость уже видна из-под туго наложенной Егором повязки. Вспомнила про парня, и тут же на скулах выступил нежелательный румянец.

— Скорее всего, не очень, — лепечу в ответ мужчине.

Покорные нотки в тоне, надеюсь, воспримутся Русланом как то, что я признаю свою вину в этой нелепой случайности, и отвлекут от ненужных размышлений о том, почему это вдруг я так залилась не к месту и некстати румянцем. Мужчина в несколько широких шагов преодолевает разделяющее нас расстояние и садится передо мной на колени. Я, шокированная столь неординарным поступком мужчины, неподвижно наблюдаю за ним. Через несколько мгновений поняла, что не дышу, потому что большие пальцы Руслана нежно оглаживают припухлость, проступившую выше бинта. Мир внутри переворачивается от его прикосновений. Мужчина осматривает лодыжку, крутя ее из стороны в сторону, и видимо что-то прикидывает в уме.

— Мне нужно будет улететь на несколько дней в Англию.

Дыхание застряло в моей груди, и я чуть не закашлялась от вмиг ставшего сухим горла.

— У тещи юбилей.

Внутри все замерло, и я перестала дышать, чувствуя, как со всех уголков разума к животу стекаются искры, собираясь в туго закрученный узел счастья. Руслан поднимает глаза, и в этот момент я делаю рваный вдох, словно выброшенная на жаркий берег рыба, потому что в глубине его серых глаз вижу безвыходность. Это пугает, ведь в моих он может увидеть сейчас всплеск радости. Из легких вырывается болезненный выдох.

— Мне надо улететь, — повторяет он, и его руки оставляют в покое лодыжку, скользят вверх, гладят бедра. Он прячет лицо у меня на животе. — Не хочу езжать.

Его горячее дыхание обжигает кожу через блузку.

— Не хочу оставлять тебя.

От жара по телу волной прокатывается стадо мурашек, и я по привычке, скорее всего, потому что так надо, потому что делаю так всегда, запускаю в его волосы пальцы и прижимаю голову к себе. В душе поселяется спокойствие, и радость пока плещется теплой волной, обволакивая и заполняя меня всю. Пусть лучше так. Пропускаю между пальцев мягкую шевелюру. Главное, чтобы не видел сейчас мои глаза.

— Понимаешь, девочка моя, — он отстраняется от меня и фиксирует мое лицо в своих ладонях, заглядывая через мои глаза прямо ко мне в душу, — у меня на сердце какая-то гадская тревога, — рокочет его голос, а взгляд пронизывает, пробирается через толстый барьер, который я постаралась возвести между нами.

И Руслан будто ничего не замечает, воспринимает мое молчание спокойно и ровно, берет мои руки в свои и целует тыльную их сторону поочередно, оставляя горячий влажный след. У меня под кожей от его прикосновений будто кислотой разъедает эти места. Морщусь от неосязаемой боли.