Бьюсь об него телом и — о божечки, только не это — чувствую, что в паху у него уже в полной готовности рвется сквозь тонкую ткань член. Его губы сминаю мои, и я издаю протяжный стон, но нет не от наслаждения, а от той боли, которую причиняют его зубы, терзающие мягкую плоть. Упираюсь ладонями в его грудь, но Руслан неумолим, краем сознания я это понимаю. Да что же он как с цепи сорвался? В последнее время ведет себя, как животное, сил больше нет.

— Руслан, прекрати, — хриплю ему в рот, когда хватка немного ослабевает.

— Что прекратить? Лапать тебя или трахать? Нашла себе молодого хахаля и хочешь бросить меня? — в глазах нездоровый блеск.

Ревнует. Это плохо, надо бы постараться усыпить его взбудораженное воображение.

Но пока мой мозг соображал, Руслан видимо мое молчание воспринял немного иначе.

— Маленькая шлюшка, — мужчина разворачивает меня задом, задирает ночнушку и прижимает мои бедра к своим. — Чувствуешь, как я тебя хочу, снова?

Его горячее дыхание застревает в моих волосах.

— Зачем тебе нужен еще кто-то кроме меня?

— Руслан, послушай… — вскрикиваю, когда его пальцы грубо врываются в сухое лоно, и я морщусь от боли, — у меня нет никого, кроме тебя.

— Врешь, — тут же парирует мужчина и смахивает одним движением руки все со стола.

— Нет, нет, Руслан, не вру, — оправдываюсь я, а у самой на глаза наворачиваются слезы, когда мужчина прижимает меня к столу и нависает надо мной, будто медведь.

— Зачем отключила телефон и где ты была всю ночь? — хрипит он мне в шею.

Ах, вот оно что…

Сжимаю ладонями край столешницы, когда Руслан, протискиваясь между моими бедрами, приподнимает ягодицы и, не заботясь, готова я или нет, грубыми толчками начинает проникать в меня. Жгучая боль растекается внизу живота. Кажется, что по нежным стеночкам ведут наждачной бумагой, разрывая мягкую плоть.

— Мне больно, Руслан! — вырывается из моего рта стон, смешанный с болью.

— Так а что же ты не возбуждаешься, моя Ладочка? Ведь раньше проблем с этим не было, ты всегда текла при виде меня, что же изменилось сейчас?

Боже, боже, почему он извращает и коверкает каждое мое слово, подгоняя под свое видение, и кидает беспочвенные обвинения в мою сторону? Резкий толчок, и я задыхаюсь от боли, за ним следует еще один и еще.

И вот, наконец, защитная реакция — лоно увлажнилось, и я смогла сделать выдох. А мужчина наращивал темп, при этом вбивая меня в мраморную столешницу. Косточки таза больно впивались в камень, напоминая каждую секунду о том, что за все приходится платить: и за свободу, и за деньги, и за роскошную жизнь. Осоловелым от боли взглядом блуждаю в пространстве, пока не цепляюсь за тень, что так и стоит застывшей колонной у меня в коридоре.

Как же я могла забыть? Лицо опаляет жар, я пытаюсь хоть как-то изменить положение дел, но лишь снова подвергаю себе унижению. Руслан захватывает запястья обеих моих рук и заводит их мне за спину, а я не могу отвести взгляд от горящих в темноте коридора глаз.

Ублюдок. Сжимаю челюсть так сильно, что зубы хрустят. За спиной мужчина издают гортанный рык, и завершающий толчок пронзает меня с неистовой силой. Стон вырывается из горла, и я, глотая слезы, закусываю губу.

— Ну, вот, моя хорошая.

Чувствую, как по внутренней стороне бедра растекается горячей лужицей сперма.

— Запомни, девочка, что в следующий раз телефон должен быть всегда включен и… — он склонился надо мной снова, а я вся сжалась внутренне в комок. — Узнаю, что ты говорила неправду, отрежу язык.

Он сказал это так обыденно и просто, что даже не возникло сомнения в его словах. Будто делает он это так часто, что для него не составит труда выполнить свою угрозу.