Осип Эмильевич, если не ошибаюсь, вздумал «открыть» меня. Но об этом поговорим по приезде, в этом я еще плохо разбираюсь, но кажется, в ссылке он помолодел лет на двадцать, выглядит хулиганистым мальчишкой и написал мне стихи, которые прячет от Надежды Яковлевны (!!). Если там вековые устои рушатся, то я об одном молю, чтоб не на мою голову (Из письма Еликониды Поповой Владимиру Яхонтову)146.
Но и такое отношение Мандельштама не останавливало. Приведем здесь характерный диалог между ним и Ириной Одоевцевой самого начала 1920‑х годов, по памяти цитируемый Одоевцевой в мемуарной книге «На берегах Невы»:
– <…> вы ведь не в первый раз влюблены? <…> Или вы по Кузмину каждый раз:
Он кивает, не замечая насмешки в моем голосе:
– Да, всегда в первый раз. И всегда надеюсь, что навсегда, что до самой смерти. А то, прежнее, – ошибка. – Он вздыхает. – Но сколько ошибок уже было147.
Нужно еще заметить, что объектами поклонения Мандельштама, как правило, становились красавицы совершенно определенного типа, а другие его не привлекали. Неслучайно в одном из стихотворений 1930 года, воспевающих Армению, поэт признался:
(«Ты красок себе пожалела…»)148
Сравните в мандельштамовском стихотворении, обращенном к Ольге Гильдебрандт-Арбениной:
2
К Саломее Андрониковой, «одной из самых известных светских красавиц»149 Петербурга/Петрограда 1910‑х годов, Мандельштам в 1916 году обратил два стихотворения.
Первое и более знаменитое, «Соломинка», представляет собой двойчатку, то есть состоит из двух перекликающихся частей:
Декабрь 1916150
Хотя М. Л. Гаспаров определил «Соломинку» как «темное стихотворение, почти не поддающееся пересказу»151, мы полагаем, что общий его смысл вполне ясен. Рискнем прибавить к этому, что метод пересказа стихотворений Мандельштама и Пастернака, отстаивавшийся Гаспаровым, не кажется нам слишком удачным, поскольку часто приводит к достраиванию фабульных связей там, где они просто не предполагались.
Вот и в «Соломинке» элементы фабулы, как представляется, присутствуют лишь в первой строфе, где изображена «огромная спальня» и мучающаяся бессонницей женщина, которую поэт называет «соломинкой». Это прозвище не было придумано Мандельштамом. Так Саломею Андроникову еще раньше называл ее многолетний гражданский муж, поэт Сергей Рафалович, и, по-видимому, не только он