– Мы рады, что вы оказали нам честь посещением, шеф Жюль, - мадемуазель Форсетти говорила так сладко, словно держала под языком карамельку. – Сегодня Рен будет готовить специально для вас. Он вон там, если желаете взглянуть, - и она указала в сторону.

Брат и сестра машинально повернулись вслед изящной ручке с изумрудным кольцом на безымянном пальце. Вместо одного из зеркал было стекло, и через него можно было увидеть кухню – такую же красивую, чистую, белоснежную с серебром. Печи были установлены в два ряда, и между ними грациозно – как танцоры королевского балета – священнодействовали повара. Именно священнодействовали, потому что в их движениях не было спешки, не было никакой резкости – все точно, продуманно, с благоговением. Чему они там поклонялись? Клер вытянула шею, пытаясь разглядеть продукты и кухонную утварь, но в это время один из поваров, стоявший у самой первой печи, повернул голову, и девушка узнала Рена Рейва. Он поймал ее взгляд и кивнул в знак приветствия.

Она уставилась на белоснежную тарелку, стоявшую перед ней. Агнес Форсетти что-то спросила, а потом повторила, легко коснувшись плеча Клер:

- Желаете сделать заказ или доверитесь нашему замечательному шефу?

Так как Клер продолжала молчать, Жюль ответил за двоих, закладывая салфетку за ворот:

- Разумеется, мы доверимся! Уверен, что такой мастер, как месье Рейв, знает, что подать придирчивым гостям.

- Так и передам, - мадемуазель Форсетти бросила на Жюля загадочный взгляд и перешла  соседнему столику.

- Боже, меня чуть не стошнило от приторности, - прошептала Клер. – А ты как будто запал на нее!

- Красивая женщина не может оставить равнодушным, - засмеялся Жюль, провожая мадемуазель Форсетти взглядом, пока она плыла по залу, приветствуя гостей. – Признай, что здесь чудесно! Все так светло, свежо…

- Как в музее, - скривилась Клер. – Мы еще не пробовали местную еду, поэтому хвалить рано. Может, придется ждать до утра, пока месье шеф приготовит что-то стоящее.

Но жать долго им не пришлось. Через несколько минут официант с поклонами и пожеланиями приятного аппетита поставил перед каждым поднос из черного камня, на которых лежали… несколько булыжников. По виду – совершенно тех, что покрывали мостовую Вьенна.

- Что это?! – Клер вскинула голову, уставившись на Рена Рейва, который наблюдал за ними через стекло.

На губах шефа блуждала улыбка. Он был явно доволен, что произвел впечатление.

- Они издеваются? – спросил Жюл неуверенно. Весь его энтузиазм схлынул при виде странного блюда.

- Решили над нами посмеяться? – Клер нервно оглянулась, но увидела перед многими гостями точно такие же камни. Но никто не приходил в замешательство, а преспокойно орудовал вилкой, поглощая булыжники кусочек за кусочком.

 Жюль взял вилку и несмело ткнул странное угощение. Вилка проникла в камень, как в размягченное сливочное масло.

- Это блюдо с секретом, Клерити! – воскликнул Жюль, снова уверовав в мастерство столичных поваров. – Пробую, - он отправил кусочек «камня» в рот и замычал от удовольствия, прикрывая глаза.

Клер тоже отломила немного и попробовала.

Картофель. Это был картофель. Странным образом ему придали вид камня, но под хрустящей корочкой скрывалась теплая, нежная, как крем, масса.

- Картофель с несколькими видами сыра, - определила Клер, подбирая на вилку еще немногою. – Сливки, хлебные крошки… Но есть что-то еще…

- Сливки, сыр, хлебные крошки и пюре из каштанов, - услужливо подсказала ей мадемуазель Форсетти, неожиданно появившаяся рядом. – Все замораживается, а потом обжаривается в кипящем масле. Корочка становится хрустящей, а картофель внутри едва успевает оттаять. Поэтому вы ощущаете такую бархатистую структуру. Удивительно, да?