Артем думал о старости… С кем он останется? И каким он будет – брюзжащим стариком или вечным мальчишкой с седой щетиной?

Елена Ивановна храпела по ночам, а Наталья Владимировна мучилась бессонницей и вела девичий дневник. Она вставала в шесть утра и готовила завтрак. В семь поднималась Елена Ивановна, и на кухне начинался скандал. Дамы пытались говорить шепотом, но срывались на крик. Елена Ивановна выбрасывала в мусорное ведро гренки и пышки, над которыми Наталья Владимировна колдовала в течение часа, и за две минуты делала новые – жирные, сладкие, сытные. Как она говорила, «съедобные».

– Нет, не позволю, – услышал однажды Артем крик Натальи Владимировны.

– Хорошо, пусть сам скажет, – ответила Елена Ивановна.

На завтрак дамы поставили перед Артемом две тарелки. Наталья Владимировна села напротив и сложила руки на груди. Чуть не плакала. Елена Ивановна ушла громыхать посудой на кухне, но все время оборачивалась и следила.

Артем съел все.

– Спасибо, очень вкусно, – сказал он.

– Это он из вежливости, – заявила Елена Ивановна.

– Нет, ему понравилось, правда, Артем, вам же понравилось? – залепетала воодушевленная Наталья Владимировна.

– Мне все понравилось. И ваше, и ваше. Из ваших прекрасных рук я готов съесть даже яд, – заявил Артем.

Наталья Владимировна засмеялась, прикрывая рот ладошкой. Елена Ивановна хмыкнула.

Артему впервые было жалко, что он приехал только на три дня.

– Вы приезжайте, если захотите, бесплатно на следующий год, – предложил он дамам перед отъездом. Наталья Владимировна утирала глаза носовым платком. Елена Ивановна паковала ему бутерброды в дорогу.

– На фига тебе старухи сдались? – буркнула Елена Ивановна.

– Артем, дорогой, в нашем возрасте уже так надолго не загадывают, – всхлипнула Наталья Владимировна.

– Ой, перестаньте, я вас еще замуж выдам, – сказал Артем.

– Дай я тебя поцелую. – Елена Ивановна грубо чмокнула его в щеку.

Наталья Владимировна кинулась на шею и повисла плетью, содрогаясь и всхипывая.

– Успокойся, истеричка, не на войну провожаем, – одернула ее Елена Ивановна.

– Даст бог, свидимся, – всхлипнула Наталья Владимировна.

– Ага, твой бог, он даст, как же, догонит и добавит, – сказала Елена Ивановна.

– Не богохульствуй, нельзя так, – закричала Наталья Владимировна.

– А ты мне рот не затыкай…

Артем тихо спустился по ступенькам.

Анжела позвонила на следующий день и заголосила в трубку.

– Ты прикинь, я их пожалела, на три дня пустила, старухи все-таки, у меня сердце дрогнуло, а они вон как… Ты только скажи, я их сразу выгоню. Сегодня же!

– Если ты их выгонишь, я тебя выгоню, что должен был сделать уже давно, – тихо и спокойно проговорил Артем.

– А я что, для себя, что ли, стараюсь? Мне много надо? Для тебя ж все, для дома. Вон, на их деньги полотенца новые купила и покрывала в гостевые комнаты. Тебе наплевать, а мне ж больше всех надо.

– Анжела, все, хватит, – оборвал ее Артем. – Если ты еще раз сдашь кому-нибудь дом без моего согласия, уволю.

– Напугал больно, я и сама уйду!

– Я скоро приеду. Не один. С девушкой. Она больна. Чтобы дом сверкал, – сказал Артем и положил трубку.

Он развил бурную деятельность – разговаривал с врачом, физиотерапевтом, составлял списки лекарств, зарисовывал в блокнот комплекс упражнений, бронировал билеты, без конца созванивался с Лесиной мамой, которая на него буквально молилась.

Лесю вывезли из больницы в инвалидном кресле. Он поднял ее на руки, чтобы пересадить в машину, и случайно ударил головой. У него тряслись от волнения руки – как будто он нес не девушку, а маленького ребенка. Худенькая, почти невесомая, Леся казалась ему тяжелой.