На пристрое замка не было, все было тихо. Лена осторожно потянула на себя дверь, она оказалась заперта изнутри. И тут она услышала характерные звуки: охи и постанывания. На негнущихся ногах Лена подошла к большому окну. Внутри свет не горел. Но фонарь на аллее прекрасно освещал все внутри, так что она без труда разглядела в подробностях то, что происходило. На ящике из-под аппаратуры лежала какая-то девица, лица было не разобрать. А Костя активно двигался сверху. Девица вскрикнула, Костя громко ахнул и замер.
Лена отпрянула и привалилась к стене. Это уже не трусы под кроватью. Ее муж трахал другую. Из окна раздались приглушенные голоса и женский смешок. Лена кинулась бежать к своему дому. Слезы застилали глаза. Зачем он это сделал? Зачем? Ей назло?
Когда Костя пришел, она притворилась спящей. Но, когда лег рядом и притянул жену к себе, не выдержала.
- Ты сейчас трахал другую женщину. – это был не вопрос. Она сказала это утвердительно.
И Костя ее ударил. Один раз, второй. Лена сначала вскрикнула, потом закрыла голову руками, сжалась в комок и молча принимала удары. Молча. Потому что боялась разбудить дочку.
Муж, видимо, тоже думал об этом, потому что, осыпая ее ударами, негромко сквозь зубы приговаривал:
- Ты… ты… сучка.. на глазах у всех липла к другому… тварь… а я же и виноват.. сука, какая же ты сука!
Потом прекратил и лег спать рядом, как ни в чем не бывало. И уснул. Крепко, даже похрапывал. Лену трясло, слезы никак не останавливались. Она тихо сползла с кровати, подошла к рукомойнику и, стараясь не шуметь, умыла лицо. Потрогала губу – разбита, ощупала лицо – нет, кроме губы никуда не попал. Болела голова, ныли руки, тело – видимо, завтра будут синяки.
4. Глава 4
Наутро Лена собирала чемодан. Она решила остаток лета провести дома у мамы. А что потом – решит, когда успокоится. Костя проснулся и наблюдал все это молча.
Потом встал, решительно отобрал у нее чемодан и, взяв Лену за плечи, заглянул ей в глаза:
- Ну куда ты собралась? Сезон надо доработать. Да, виноват, - это звучало вовсе не с раскаянием, а с вызовом. – ты сама меня вывела этим танцем с другим мужиком. И не возражай! От злости решил трахнуть первую попавшуюся. Тем более, Людка давно на меня вешалась.
«Значит, это была аниматор Людмила??» - промелькнуло в голове у Лены, – «та самая, которая так сладко пела про то, какая у нас семья хорошая, и как мне с мужем повезло».
- Ты пойми, сучка не захочет - кобель не вскочит, а она меня провоцировала, терлась, прижималась, типа нечаянно. А я тут так на тебя обозлился, ну и…среагировал. Прости, прости. – Константин прижал Лену к себе, стал целовать, - я ж только тебя люблю, вы с Ксюхой для меня – все. Мне без вас не жить, сопьюсь и сдохну.
Лена набралась сил и выдохнула:
- Любишь, но теперь за каждое возражение бить будешь?
- Солнце, я был вне себя. Просто какой-то туман в башке, сам не понимаю, как мог. Ты просто не зли меня, солнышко, не надо, я вспыльчивый, ты же видишь.
И Костя опять решил загладить вину сексом.
- Не надо, доча вот-вот проснется! – Лена пыталась возражать и сопротивляться.
- Мы быстренько, зайка. – бормотал Костя, сдирая с нее трусы.
Лена так и не уехала тогда.
Но и на танцы вовсе перестала ходить. Равно ложилась рядом с дочкой, пока вся турбаза еще гудела, но спалось плохо. Когда приходил Костя, то почти всегда будил ее и требовал своей доли ласки.
Лена оправдывала свое смирение перед Костей из-за его отношения с дочкой. Он баловал Ксюшу, называл своей принцессой, и доча обожала отца. Поэтому мысль о разводе, которая поселилась в ее голове, давала сбой, когда она смотрела на то, как отец играл с дочкой, учил ее танцевать русские «дробушки», целовал ее пухлые щечки. Она не понимала, как в ее муже совмещалось нежное отношение к ребенку и вспышки жестокости по отношению к ней – своей жене.