А кто сказал, что любовь тоже не может быть расчётливой? Тихой, размеренной, гармоничной? И разве не к таким отношениям стремится большинство пар: И жили они долго и счастливо?

Ну, хорошо! ХОРОШО! В этой части размышлений она отнюдь не собиралась юлить и тем более самой себе! Да ей и не надо было оправдываться. В этом не было её личной вины, как и во всём, что когда-то так кардинально повлияло на её жизненные взгляды и базовое мировоззрение. Да, так сложились обстоятельства. Так однажды она была вынуждена дать себе клятву, что никогда, ни за что на свете и ни при каких иных возможных стечениях непредвиденных ситуаций, она не позволит себе переживать и уж тем более страдать из-за какого-то там очередного носителя Y-хромосомы!

* * *

Сейчас это выглядит смешным, нелепым и до банальности абсурдным, но в то время ей определенно было не до смеха. Да и можно ли сравнивать в равной степени чувства наивного ребенка с богатым жизненным опытом взрослой и самодостаточной женщины, способной удерживать под строжайшим контролем большую часть своих врожденных эмоций?

Сколько ей тогда было, когда она впервые его увидела и в буквальном смысле залипла? Всего шесть лет? А ему? Десять?

Комичная ситуация, не больше, не меньше! Но он зашибись как здорово и, не передать словами, как классно лихачил на своем "взрослом" двухколесном велике, в то время как ей ещё не разрешали слезать с четырёхколесного! Заводила, заправила и неоспоримый атаман их ведущей улично-дворовой шайки малолетних оторв и всеми признанных возмутителей спокойствия тихого прибрежного городишка. Подобных провинциальных пунктов населения в Эспенриге сотни, если не тысячи, как и подобных богатых на события историй с первой детской (а в последствии и юношеской) влюбленностью, которые оставляли в памяти неизгладимые отпечатки пережитых страданий и первых серьёзных потерь.

Сейчас Джо это прекрасно понимала, рассматривая произошедшее и уже давным-давно канувшее в небытие прошлое достаточно трезвым и критическим взглядом. А тогда? Кто тогда мог объяснить неискушённому ребёнку, что все пережитые им чувства – всего лишь детские глупости с наивными представлениями о большой вечной любви, единственной и неповторимой? Что обычно в жизни всё так и случается! Тебе кто-то безумно нравится, ты неожиданно в него влюбляешься (причём не специально и не сознательно), засыпаешь-просыпаешься с мыслями о нём, краснеешь-бледнеешь-заикаешься, когда он рядом, не в силах унять бешеный стук сердечка в щупленькой грудной клетке и при этом постоянно вытираешь потеющие ладошки о подол платьиц или о штанины шортиков. И так на протяжении почти всех последующих восьми лет!

Безусловно, в Каслфорте даже на их объединённую начальную и среднюю школу с лихвой хватало красивых мальчиков, не говоря о куда более умных, сдержанных и бесспорно благовоспитанных. Но в том-то и дело. Все они попросту меркли на фоне этого неугомонного шалопая, вечного искателя термоядерных приключений на свои пятые точки (и не только свои). И к тому же, он жил на одной с ней улице, более того, в одном дворе, хоть и через пару домов (трехэтажные постройки ещё с послевоенных сороковых-пятидесятых годов, из светло-серого, желтого или бледно-оранжевого песчаника, тесно сплетенные в узкие лабиринты заковыристых переулков, сбитых квартальчиков и мощенных настоящим булыжником дорог, аллей и мостовых). Они постоянно пересекались, сталкивались, даже ходили к друг другу в гости. (Без соседского гостеприимства в подобных районах ну просто никак, особенно, когда каждый, кто живет в ближайшей от твоего дома округе, знает тебя по имени, в лицо, кто твои родители, близкие и даже дальние родственники, а добрая половина мужского населения города работает бок о бок на одном сталелитейном заводе или в порту. Да и ты сама и чуть ли не лично знакома со всеми друзьями, приятелями и коллегами по работе отца, как и с подругами, соседками и бывшими одноклассницами матери.)