– Пожалуйста, не стоит благодарности. Вы собираетесь впустить меня в дом?

Было бы умнее этого не делать, но она отступила назад, чтобы пропустить Торпа.

– Я поставлю розу в воду.

Ливи вышла, и Торп оглядел гостиную. Опрятно и обставлено со вкусом. Тут поработала она сама, без всяких дизайнеров. Она не спешила и выбирала именно то, что хотела. Торп обратил внимание, что нигде не было ни фотографий, ни сувениров. Чувствовалась особая скрытность. Ливи ничего из своей жизни не выставляла напоказ. Смутный налет тайны пробудил его журналистское любопытство.

«Пожалуй, пора уже попробовать кое-что выяснить», – подумал он. Торп прошел в кухню и прислонился к двери. Ливи наливала воду в хрустальную узкую вазу.

– Приятная квартира, – сказал он светским тоном. – Хороший вид на город.

– Да.

– Вашингтон далековато от Коннектикута. Вы из какой части штата?

Ливи посмотрела на него. Взгляд вновь стал холодным, настороженным.

– Из Уэстпорта.

Уэстпорт – Кармайкл. Торп без труда связал все воедино.

– Ваш отец – Тайлер Кармайкл?

Ливи вынула вазу из раковины и повернулась к Торпу.

– Да.

Тайлер Кармайкл… Большое поместье, недвижимость, непоколебимый консерватор, прямой потомок первых поселенцев с «Мэйфлауэр».

«У него были две дочери», – неожиданно вспомнил Торп. Он забыл об этом, потому что одна из них лет десять тому назад исчезла из виду, в то время как другая начала артистическую карьеру. Туалеты за пять тысяч долларов, «Роллс-Ройс». Папочкина любимица. Окончив театральное училище, подцепила своего первого мужа, драматурга, и отец подарил ей к свадьбе имение в пятнадцать акров. Мелинда Кармайкл Говард Ле Клэр была в настоящее время замужем за супругом номер два. Женщина избалованная, капризная, дерзко красивая, с неискоренимой любовью к дорогим вещам.

– Я знаком с вашей сестрой, – объяснил Торп, внимательно разглядывая Ливи. – Вы совсем на нее не похожи.

– Пожалуй, – подтвердила Ливи.

Пройдя мимо него в гостиную, она поставила вазу на маленький столик, поправила цветок, полюбовалась.

– Я возьму пальто.

Труднее всего брать интервью у своего же коллеги. Хороший журналист умеет отвечать на вопросы, не выдавая себя интонацией и ограничиваясь «да» и «нет». Оливия Кармайкл была крепким профессионалом. Он тоже.

– Вы не ладите с вашей семьей?

– Я этого не сказала.

Ливи достала из шкафа жакет из лисьего меха.

– В этом не было необходимости.

Торп взял жакет и подал ей. Ее руки легко скользнули в рукава. От нее не пахло духами, чувствовался только легкий аромат солей для ванны и цитрусового шампуня. Ее естественность взволновала его. Он повернул Ливи к себе лицом.

– Почему вы с ними не ладите?

Ливи недовольно вздохнула:

– Послушайте, Торп…

– Вы когда-нибудь назовете меня по имени?

Она подняла бровь и мгновение выжидала.

– Терренс?

Торп усмехнулся:

– Не было случая, чтобы кто-нибудь назвал меня так и остался в живых.

Ливи рассмеялась, и он впервые услышал, как весело она смеется.

– Вы не ответили на мой вопрос, – сказал он и неожиданно взял ее за руку, когда она повернулась к нему.

– А я и не собираюсь. Никаких личных вопросов, Торп, будь то для печати или нет.

– Я упрямый человек, Ливи.

– Не хвастайтесь. Это вас не украшает.

Он переплел ее пальцы со своими, медленно поднял их соединенные руки и задумчиво стал рассматривать.

– Подходят друг другу, – он улыбнулся странной улыбкой. – Я так и думал.

Это было необычно. Он не пытался ее соблазнять, хотя она почувствовала токи желания; он не бросал ей вызов, хотя в ней пробудился дух сопротивления. Он не делал выводов, которые она могла бы оспорить. Он просто констатировал факт.