– А зачем твоей маме здесь кабинеты? Она разве не в фельдшерском пункте работает? – уточнил Антон, стараясь понять, успеют ли они с Лидой пообщаться.

– Чаще здесь, чтобы времени не тратить. Туда ходит, только если в больничке кто-то лежит. Или роды принимать. Для этого дом она считает неподходящим местом, – ответила Лида, водружая на конфорку тяжелый пузатый чайник.

– Так значит, у тебя скоро экзамены, – начал Антон издалека.

– Ну да, – пожала плечами Лида, ставя на стол две крупные чашки с забавными картинками и маленький заварочник, от которого пахло чабрецом и мятой.

– А дальше куда?

– В мед. Я уже ездила в город, все узнала, учебники для подготовки нужные купила.

– Значит, хочешь лечить? По маминым стопам?

– Вот уж нет! Лечить, но не по маминым! Слава богу, дара у меня нет. Не передался.

– А не обидно? Такой талант редкий. В городе в него уже и не верит никто, а ты делаешь вид, что радуешься.

– Я не делаю вид, ясно?! – разозлилась Лида, и ее кругленькие щеки залил румянец. – Это со стороны, может, выглядит круто. Прямо почти Гермиона Грейнджер, только палочку не выдали… – девушка порывисто дышала и комкала бумажную салфетку. – Я для тебя как экспонат в музее, да? Поэтому пришел?! Рассчитывал увидеть здесь огромный котел и банки с сушеными пауками?

Ба-лин… Разговор определенно пошел не туда. И Антон, не уверенный, что у них есть достаточно времени до прихода Аграфены, решил идти ва-банк.

– Нет, – совершенно спокойно и серьезно сказал он, беря одну из конфет, – я пришел, потому что ты вчера мне показалась интересным человеком. Просто хотел пообщаться.

Несколько секунд они смотрели глаза в глаза, потом Лида как-то сникла и опустила взгляд к своей чашке.

– Извини. Я тоже тебя обидеть не хотела, но, когда живешь всю жизнь вот в этом, – и она повела рукой в воздухе, – ни за что не захочешь повторить такую судьбу. Как думаешь, что должен чувствовать ребенок, которого до школы не выпускали гулять в одиночку, потому что другие дети швыряли в него грязью и обзывали на все лады? Нет, я поступлю в мед, отучусь и уеду так далеко отсюда, где ни одна живая душа не будет знать, что я ведьмова дочь.

– Понятно, – ляпнул Антон примирительно, просто чтобы не прекращать разговор.

– А что мы все обо мне? Ты вот чем занимаешься? – перехватила инициативу Лида.

– Чай пью, – но, увидев, что девушка шутку не оценила, добавил: – Оканчиваю мехмат, пишу диплом…

– Ох ты, – с завистью выдохнула Лида, – везучий.

– В чем? – не понял парень.

– Ну как же, еще чуть-чуть – и сам себе хозяин. Иди куда хочешь, делай что хочешь…

– Да я, в общем-то, уже работаю и отдельно живу.

В этот момент в коридоре скрипнула дверь, послышались шаги, и на пороге возникла высокая худощавая фигура. Пожалуй, женщина была бы еще красива, если бы не выглядела так запущенно: тусклые пряди волос, заметно тронутые сединой и неряшливо сколотые на затылке, от недосыпа цвет ее кожи казался землистым, а под глазами залегли глубокие тени. При виде Антона лицо Графки исказила гримаса одновременно отвращения и ужаса.

– Ты что здесь делаешь, псина?! – рявкнула она низким голосом.

Лида ошарашенно выскочила из-за стола.

– Мама, как ты можешь?! Это Антон! Он меня от Витькиной банды защитил, а я его на чай пригласила!

– Доча, – жестким голосом, с нажимом, проговорила Аграфена, переводя взгляд на девушку. – Пойди-ка к себе в комнату и дверь плотно закрой. Мне с твоим новым знакомым парой слов перекинуться надо.

– Ну мама! – снова возмутилась Лида.

Аграфена молча ткнула пальцем в сторону коридора.