Элайза взглядом следила за его действиями, но ее лицо оставалось непроницаемым.

– Будьте добры, принесите чаю графу и графине Ардмей, миссис Фонтейн.

– Разумеется, – сказала Элайза, кивая. – Это для меня большая честь.

Она сделала такой реверанс, словно встречала самого короля, – это было долгое и грациозное приседание, которое, казалось, продлится вечно. Все присутствующие в гостиной с замиранием наблюдали, как она опускается в реверансе, а затем поднимается.

«Как успокаивающе это действует – словно листок отрывается от ветки», – с удивлением подумал Ла Вей.

– Хотите слегка перекусить? – Он повернулся к графу и графине.

Элайза оцепенела.

Зная, что в доме едва ли найдется еда, которую вообще можно подать к столу, не говоря уже о том, чтобы попотчевать ею графа и графиню, Ла Вей со своего рода злобным любопытством раздумывал, что же она принесет на подносе.

– Я ничего не хочу, спасибо. Мы не можем задержаться надолго, – сказала Вайолет.

– Очень хорошо. Я быстро вернусь. – Элайза сделала еще один реверанс – быстрый на этот раз – и выскользнула из гостиной так же стремительно, как и появилась в ней.

– На мгновение мне показалось, что она молится, – задумчиво проговорила Вайолет.

– За мою скорую кончину, без сомнения, – бросил Ла Вей. – Хотите заключить пари на то, вернется ли она?

Граф усмехнулся:

– Готов поставить еще один фунт стерлингов. Спорю на то, что вернется.

Они подождали несколько мгновений, пока стук домашних туфель миссис Фонтейн по мраморному полу коридора не затих вдалеке.

– Есть кое-что еще более неудачное, чем брак, Филипп, – беспечно заметила Вайолет.

Ла Вей бросил на нее насмешливый взгляд:

– В следующий раз я велю этим лакеям-шутам не встречать тебя у дверей.

– Спасибо, мой дорогой, – сухо проговорил граф. – Это лучше, чем быть обреченным на вымученную похвалу.

Вайолет только рассмеялась. И наградила мужа такой улыбкой, от которой у любого мужчины подогнулись бы пальцы ног, а голова наполнилась мечтами о темной комнате и мягкой постели, а потом по-дружески похлопала его рукой по бедру.

Ни один из мужчин и не думал запугивать имеющую дурную репутацию бывшую Вайолет Редмонд. Однажды она застрелила пирата, чтобы спасти жизнь мужу. С тех пор они стали менее бдительными, чем могли бы быть, когда вели при ней деловые разговоры.

Эти деловые разговоры обычно касались насилия и денег.

Чуть раньше Ла Вей сжал руку в кулак, и теперь с усилием разжимал ее. Рану на руке ему быстро зашили – как и другие раны. Шрам был таким, словно сам дьявол вцепился в нее когтями и стал кусками рвать мышцы, из-за чего Ла Вей был вынужден теперь придумывать новые ругательства с единственной целью – преодолеть боль.

– Все они и ты погибли бы, Ла Вей. Ты – единственный, кто остался в живых, – сказал Ардмей. – Не считая меня, разумеется.

Ла Вей кивнул. Лживое смирение надоело им обоим. Они многое пережили – вместе и порознь.

Они оба сколотили неплохие состояния, будучи каперами, и заработали еще больше, выполняя приказы-капризы короля. Им приходилось расследовать тайные заговоры против короны и охотиться за пиратами, которые угрожали безопасности и доходам английских торговцев, а следовательно, – безопасности и спокойствию граждан Англии.

В качестве каперов они были столь успешными, что корона теперь пользовалась их уникальными способностями и в других тайных обстоятельствах, требующих определенной хитрости, обаяния, грубой силы, готовности отправиться в опасные места, а также виртуозного умения обращаться с оружием. Это было выгодно для каждого из них – вместе и порознь.