– В самом деле?

– Сильнее всего ранят те, кого ты больше других любишь.

Возможно, она права. А может, Уайатт просто самовлюбленный осел, который не видит вокруг себя ничего, кроме собственной значимости? Рассеянно попрощавшись с Кэтрин, Брианна вышла на улицу.

Возможно, ей не следует торопиться, а сначала все хорошенько взвесить. В мире искусства не слишком жалуют Дерека, так что на помощь художников рассчитывать не приходится. Особенно если учесть позицию Уайатта, который ни за что не переменит мнения о внуке. В полиции тоже не горят желанием возвращаться к старому делу и никогда не признают, что когда-то допустили ошибку. Придется искать иные способы заглянуть в прошлое.

Шагая по улице к кондитерской, она увидела, что Нэнси с внуком расположились за столиком на тротуаре. Лукас тоже заметил ее, и его глаза вспыхнули радостью. Улыбки сына оказалось довольно, чтобы мир вновь заиграл яркими красками. Каких бы ошибок ни совершили они с Дереком, подумала Брианна, Лукас – лучшее, что у нее есть. И она сделает все, что в ее силах, чтобы улыбка никогда не сходила с лица сына.

– Мы ели фруктовые пирожные, – сообщил Лукас с довольной улыбкой. – Мои любимые, с малиной. Папа их тоже любил.

Брианна заподозрила, что об этом он узнал от Нэнси. Ее начинало тревожить то, как часто свекор и свекровь сравнивали Дерека и Лукаса. Ей же хотелось, чтобы мальчика любили самого по себе, а не потому, что он сын Дерека и как бы восполняет собой его потерю.

– Хочешь попробовать? – предложила Нэнси, кивком указав на картонную коробку с пирожными. – Я купила несколько штук, чтобы взять домой.

– Может, попозже, – ответила Брианна. После неприятного разговора в галерее у нее пропал аппетит.

– Тогда нам, пожалуй, пора в магазин лоскутных одеял, – сказала Нэнси и, встав из-за стола, пристально посмотрела на Брианну. – С тобой все в порядке? Ты какая-то бледная.

– Я столкнулась с Уайаттом в галерее Маркемов, – призналась она.

Глаза Нэнси наполнились тревогой.

– О, господи! Наверно, он наговорил тебе ужасных вещей?

– Да, пожалуй. Я знала, что Уайатт считает Дерека виновным, но даже не подозревала, насколько он зол на него.

– Он зол на него всю свою жизнь. Рик не раз пытался его разубедить, но безуспешно. Да и мать Рика, жена Уайатта, пробовала. Бесполезно. Уайатт развелся с ней, когда Рику было десять лет. С тех пор у него было много женщин, но ни одна не задерживалась долго.

– То есть в глазах Уайатта Дерек стал последним звеном в череде семейных разочарований? – спросила Брианна, не сводя глаз с Лукаса. Тот, весело перепрыгивая через трещины в тротуаре, уже ушел на несколько шагов вперед.

– Если Уайатт что-то решил, отговаривать его бесполезно, – со вздохом произнесла Нэнси. – Брианна, зачем ты пошла в галерею? Маркемы никогда не были на стороне Дерека. Если ты думаешь, что они помогут тебе восстановить доброе имя Дерека, ты ошибаешься.

– Знаю. Это было импульсивное решение. Я все время думаю о том, что те картины где-то спрятаны, и если я смогу их найти, все узнают правду.

– Ты не первая. Многие уже пытались это сделать. Порой мне кажется, что эти картины прокляты. Они были утеряны почти на столетие, возможно, их не следовало находить. – Нэнси остановилась перед дверью магазина лоскутных одеял. – Может, сменим тему разговора?

– Неплохая идея.

– Отлично. Я, как и ты, хотела бы обелить имя Дерека, но для меня куда важнее, чтобы вы с Лукасом были счастливы в Бухте Ангелов. Чтобы жили хорошо и спокойно и обзавелись друзьями.

– Мне хочется того же, – призналась Брианна.