В приюте мы не могли позволить себе дорогое мороженое. Тогда оно всегда было самым дешевым, в маленьких вафельных стаканчиках, но даже такое — радовало нас. Мороженое было нашим любимым лакомством. Съедая его, мы становились счастливее. Теперь оно всегда есть в нашем холодильнике в большом количестве и с разными вкусами.

Я уставилась на свою тарелку: торт-мороженое с фисташками и крошками шоколада, всё как я люблю. Но это не приносило мне радости, не успокаивало и не делало счастливее.

— Ты слышишь? — продолжала Джу, выключив телевизор и стараясь привлечь мое внимание.

— Мы уже говорили об этом, — коротко бросаю я, не отрывая взгляда от тарелки.

Голос выдает моё раздражение, мне не хочется возвращаться к этой теме.

— Но ты не приводишь веских доводов, Ди, понимаешь, какая нам улыбнулась удача? А если это судьба, о которой все говорят? Вдруг вся эта чепуха, что случайности не случайны, правда? Почему бы тебе не попробовать?

К чёрту такую случайность, в придачу с судьбой, удачей и прочей дребеденью! Это — скорее проклятие, чертов закон подлости, сущее наказание, персональный ад, который жизнь уготовила для меня!

С тех пор, как Джу радостно сообщила, что не только она, но и я в числе тех, с кем агентство готово сотрудничать и подписать контракт, меня не покидало постоянное чувство тревоги и ощущение кома в горле. Думаю, что братья не узнали меня, раз готовы предложить работу, но радости эта мысль мне не приносит. В тот день я сама себя не узнавала в зеркале. Что, если они узнают меня потом? Чтобы я ещё когда-нибудь добровольно переступила порог их агентства? Этому не бывать никогда!

Лучше уехать отсюда как можно дальше, чтобы не было этих столкновений. Этот город слишком маленький для нас троих. Смогу ли я ходить по его улицам без страха столкнуться с ними вновь? Ведь эти двое не просто те, кто унизил меня, они — причина моего внутреннего надлома, они — мои раны, мои кошмары, причина моего одиночества... Они — те, кто заставил меня почувствовать себя грязной, виновной в чужих грехах, к которым я не имела никого отношения.

Я заставила забыть себя о них, не думать, не винить... Но встретив их вновь, почувствовала, что все болячки внутри загноились. Словно и не было этих десяти лет, и я опять маленькая девочка, что не в силах им противостоять.

Если бы не Лейла, я бы уже собирала чемоданы, чтобы свинтить отсюда на все четыре стороны. Она была дорога мне, и я не хотела расставаться с ней... Но и поделиться с подругой своим прошлым, рассказать ей, кто эти двое и как я с ними связана, я тоже не могла. Я не хотела, чтобы кто-то знал эту грязную историю о моей матери. Не могу рассказать об этом никому, произнести всё это вслух, ворошить прошлое... Я не верила, что всё это правда, не хотела признавать, а тем более делиться с кем-то тем, чего не знаю до конца. Ведь я не знаю всей правды... Поэтому прочистив горло, я просто отвечаю ей:

— Тебе прекрасно известно, что это всё не мое, Джу. Я — не модель и никогда не хотела ею быть. К тому же, я хочу работать по специальности и завтра же займусь поисками работы.

— Ты не имеешь представления о том, сколько девушек хотели бы оказаться на твоем месте, — возмущенно произносит она. — Деньги, которые ты получишь за этот контракт, тебе пришлось бы кропотливо зарабатывать несколько лет подряд, день и ночь трудясь в какой-нибудь газетёнке.

— Вот ты заработаешь, станешь богатой и со мной поделишься, разве нет? — стараюсь перевести всё в шутку, завершив разговор на неприятную тему.