Лифты в больнице светлые и просторные. Они снуют вверх-вниз целый день: спешат молоденькие медсестры, прижимая папки с историями болезней к груди, пациенты направляются на разнообразные процедуры… Суета. В кабинки набиваются по десять и больше человек. Кто-то болтает, кто-то молчит. Я еду в флюорографию: прошли очередные четыре недели, надо снова просвечивать мою голову…

Когда думаешь о чем-нибудь, мышцы глаз расслабляются: зрение полностью расфокусировано. Словно смотришь в окуляр бинокля, а резкость не настраиваешь. Вот так вот я размыто видел перед собой белый халат, думая о чем-то своем, когда сквозь смех и бормотание пассажиров лифта услышал:

– Хочешь меня трахнуть?

Расфокусированный бинокль исчез. Я поднял взгляд и наткнулся на черные колючки: глаза. Та самая медсестра. Слишком темные волосы… Слишком темная помада… Смотрит прямо в меня. Я отвожу глаза – все в лифте продолжают заниматься своими делами: говорят, смеются. Никто не услышал этой фразы.

– Так хочешь меня поиметь?

Лифт тормозит – 1—й этаж, все выходят. Она смотрит на целую секунду дольше, чем нужно, и покидает лифт вместе со всеми. Усаживаясь в кресло в рентгенкабинете, слышу голос Юры:

– Это ещё что?

Я переспрашиваю:

– Что именно?

Юра некоторое время молчит. Потом произносит:

– У тебя стоит так, что сейчас штаны порвутся.

Этой ночью, когда все засыпают, я выхожу из палаты. Сегодня я не буду смотреть телевизор. Дежурной медсестры нигде не видно. Я быстро прохожу в туалет и запираюсь в одной из кабинок. Проснулся я от странного, зудящего дискомфорта. Как выразился сегодня днем Юра – у меня опять «стояло». И сейчас, упираясь обеими руками в прохладные кафельные стены кабинки, я, спустив штаны, с интересом и некоторым страхом смотрел на возмутителя спокойствия. Вероломное вмешательство в мою личную жизнь. Ракета пришельцев на привычном ландшафте. С колотящимся сердцем разведчик приблизился к незнакомцу и прикоснулся к обшивке.

Я не знал в тот момент, сколько мне лет, где я вырос и кем был раньше.

Я кончил так оглушительно, что заложило уши, а стиснутые со всей силы зубы чудом не раскрошились. Кем бы я ни был и что бы там ни делал в своей прошлой жизни, перепуганный, скрючившийся на коленях перед унитазом и заляпанный своей собственной спермой, я, в очень странной ситуации, неизвестно в каком возрасте, и в который раз потерял свою невинность.

* * *

ВКЛ… ВЫКЛ… ВКЛ… ВЫКЛ…

Лампы дневного света загораются не сразу: стартеру в матовой трубке требуется какое-то время на то, чтобы воспламенить газ.

ВКЛ… ВЫКЛ… ВКЛ… ВЫКЛ…

Поэтому лампа, прежде чем залить все вокруг бледным неоновым светом, два-три раза неуверенно моргает.

ВКЛ… ВЫКЛ… ВКЛ… ВЫКЛ…

В коридоре травматологического отделения ровно тридцать ламп дневного света. А возле туалета – рубильник с красным рычажком. Верхнее положение «ВКЛ.» – и лампы в абсолютном беспорядке начинают мигать, прежде чем загореться в полную силу. На доли секунды коридор становится частью потустороннего мира – мертвенно-бледное мерцание неона, десятки вспышек в разных концах коридора с характерным потрескиванием и – ЩЁЛК!

ВЫКЛ… Нижнее положение красного рычажка. Полная темнота. Быстро переключать рычажок вверх-вниз:

ВКЛ… ВЫКЛ… ВКЛ… ВЫКЛ…

Лампы не успевают загореться в полную силу. Они все время как бы в полупроснувшемся состоянии. Не могут спать – не могут бодрствовать. Техногенная бессонница. Судороги умалишенных в клинике для потерявших разум подданных Великого Бога Электро…

ВКЛ… ВЫКЛ… ВКЛ… ВЫКЛ…

* * *

KROT: Об этом можно говорить годами…