Дома я поставила в духовку лазанью. Какая отличная вещь эти полуфабрикаты! Налила себе рюмочку вишнёвого ликёра и включила телевизор. Пощёлкала каналы, нашла какой-то сериал про расследование череды убийств жутким маньяком.

Духовка подала сигнал, что мой ужин готов. Я уселась за столиком, вооружившись вилкой. Перенесла сюда бутылку ликёра. Думаю, сегодня я имею право напиться. Исключительно из-за проведённого в полиции выходного и грозящего мне суда.

Маньяк по телевизору продолжал выбирать себе жертв, я ела лазанью и запивала её сладким ликёром. На душе было пасмурно.

Я чувствовала себя одинокой и никому не нужной. И тут, словно почувствовав моё состояние, зазвонил телефон. Наверняка это бабушка.

Я подняла трубку. Точно – она. Как можно на расстоянии почувствовать, что мне плохо?

– Ну что ты молчишь, Викуся? Мне же интересно, как прошло твоё свидание.

Я застонала. О нет, только не это.

20. 20

В понедельник я ехала на работу с опаской – мало ли какую каверзу мажор успел придумать за выходные. Очень боялась, что он на меня ещё злится и решит как-нибудь отомстить.

К счастью, на работе его ещё не было. Опаздывал. То есть задерживался. Он же начальство.

Мы вместе с Ленкой организовали переноску дополнительного стола в приёмную, и я начала располагаться на новом месте.

Она пыталась вытащить из меня пикантные подробности пятничного свидания, но я молчала как партизан. Поняв, что только зря теряет время, Ленка спустилась в цех. Там секреты распространялись по воздуху. Всё-таки любопытство – двигатель рабочего процесса.

Никитин прибыл ближе к полудню, и его появление произвело фурор. Конечно, многие уже слышали о наших приключениях. Но слышать – это одно, а увидеть воочию – дорогого стоит.

К тому же там действительно было на что посмотреть. За воскресенье синяк расцвёл пышным цветом и набрался красок. Теперь он отдавал не только всеми оттенками синего и фиолетового, но и приобрёл сочную, зрелую желтизну. Жаль, у нас на фабрике нет художников, наверняка бы оценили по достоинству это произведение искусства.

Директор буркнул что-то приветственное и скрылся у себя в кабинете.

– Не в духе, – заметила Ленка. И я была с ней солидарна. Сложно лучиться оптимизмом с синячиной на пол-лица.

Но в голове было совсем другое – он пришёл один. Значит ли это, что его дурацкая невеста уехала обратно? Они расстались? Рой вопросов метался у меня в голове, не давая сосредоточиться на работе.

Минут через десять раздался сигнал интеркома.

– Елена Дмитриевна, пригласите ко мне Шикову.

Мы с Ленкой переглянулись. Ну началось.

Я поднялась, одёрнула юбку, поправила блузку, пригладила волосы...

– Да ладно иди, чего ты? Не съест же, – ухмыльнулась Ленка.

– Если и не съест, то может понадкусывать, – не согласилась я с её оптимистическим прогнозом.

Идти к Никитину было страшновато. Кто знает, что у него на уме. Всё-таки мы с Галухиными немного переборщили. Это сложно отрицать. Надеюсь, мажор уже не злится...

– Вызывали, Максим Сергеевич? – я приоткрыла в дверь и осторожно заглянула в образовавшуюся щель.

Он разговаривал с кем-то по телефону и только махнул мне рукой, приглазая зайти. Я аккуратно закрыла дверь и подошла к приставному столу. Опустилась на первый справа стул. Аккуратно сложила руки на коленях – аллегория скромности, не иначе.

– Да, именно, увлёкся, – отвечал кому-то с улыбкой мажор. – Прикинь, сам не ожидал. Поможешь? Отлично, я в тебе никогда не сомневался. Тогда сейчас тебя кое с кем познакомлю.

Не успела я сообразить, что это всё значит, как мажор вышел из-за своего стола и сел рядом со мной. Меня окутал аромат его парфюма. В нём было что-то горьковатое, древесное, но с нежной ноткой сладости. Словно капля мёда на коре дуба под жарким солнцем. Хотелось подсесть к нему поближе и, склонившись к самой коже, ещё глубже вдохнуть этот манящий, поистине мужской запах.