Его губы прокладывали дорожку поцелуев вдоль позвоночника, сверху вниз, от лопаток до поясницы, язык щекотал ямочки под нею, руки гладили кожу на внутренней стороне бедер, пока не встретились на пересечении, зайдя с двух сторон. Не выдержав, я добавила в компанию и еще и свои. Он ласкал меня, а я подталкивала его пальцы, помогая найти самые отзывчивые места. И так увлеклась этим, что даже вскрикнула от неожиданности, когда вошел – снова резко и сильно, как будто пробивал тропу по целине.

Это было совсем не так, как в воде. Не лучше, не хуже – по-другому. И снова я скулила и стонала от наслаждения. Выпрямлялась, прижимаясь спиной к его груди и животу, запрокидывала голову, терлась затылком о подбородок, жмурилась до лиловых вспышек под веками и до хруста в ушах. Наклонялась носом в землю и опиралась на локти, позволяя ему проникнуть еще глубже и под другим углом.

Кажется, я и правда стала… собакой? Говорят, животные не испытывают от секса удовольствия, только удовлетворение от того, что выполнили заложенную в них природой программу. Но, как и они, я не чувствовала ни капли стыда или смущения. Как самка отдается самцу, потому что иначе не может быть.

- Господи, до чего хорошо, - прошептала я, когда погасли дождем осыпавшиеся с неба звезды. И обнаружила с удивлением, что восток набухает утренним светом.

Белая ночь – не успел отгореть закат, а уже ему на смену спешит восход...

Сев на кровати, я потянулась, и тело отозвалось приятной ломотой. Отвыкло от таких нагрузок – если, конечно, вообще когда-нибудь знало что-то подобное. А следом пришел вполне логичный вопрос. Эдакий контрастный душ.

Что дальше?

Пока мы шли до моего дома, не сказали друг другу ни слова. Виктор обнимал меня за талию, положив ладонь на бедро. У калитки остановился, поцеловал, пожелал спокойной ночи. Развернулся и отправился к себе. Я постояла немного, глядя ему вслед, и нырнула за ограду. Пробралась потихоньку на второй этаж, надолго зависла в душе, вылив всю горячую воду. А потом легла и даже подумать ни о чем не успела – моментально отрубилась.

Зато думала сейчас. И понимала, что вряд ли у этого крышесноса будет какое-нибудь продолжение. Может, и к лучшему.

Я вела себя как… как бесстыжая сучка. И мне это нравилось. И теперь он наверняка думает, что я какая-то… подзаборная б…ь, готовая трахаться с первым встречным.

И вообще я о нем ничего не знаю. Может, у него жена и семеро по лавкам. Если они не живут на даче, это еще ни о чем не говорит. Равно как и отсутствие кольца.

Да и вообще…

Что вообще, я не знала, но постаралась придумать.

Мне этого не надо. У меня ребенок. И работа.

Кстати, о работе. Эрик даже не удосужился сказать, во сколько нужно быть в офисе. Перезванивать не стала, написала сообщение. К десяти? Значит, надо выезжать не позже половины седьмого, чтобы успеть в город до пробок, заскочить домой и привести себя в порядок. Или поехать сегодня вечером?

Нет, лучше прямо с дачи в офис. В самом легкомысленном виде. Я еще с колледжа предпочитала, чтобы меня недооценивали. Не принимали всерьез. Думали, что я такая глупенькая блондинка. Одним словом, Мохнолапая. Это всегда работало. Пусть расслабятся и думают, что мною можно крутить как угодно. Когда поймут, что ошиблись, будет поздно. Эти гостиницы мои, и управлять ими я буду так, как сочту нужным. А вы, товарищи покупатели, не более чем инвесторы.

Наташа с Бобром и Корвином вернулись из магазина, мы пообедали, и я устроилась на веранде с ноутбуком, но цифры в графах таблиц расплывались перед глазами. Красное пятно соседской крыши притягивало взгляд, как магнит, и я невольно косилась в ту сторону.