- Уф-ф, аж вспотел! - добегает наконец до нас запыхавшийся Кондратий и упирается в колени, чтобы восстановить дыхание. - Ну чего там сделать-то вам надобно, а, девчонки?
Баба Люся некоторое время изучает его алкоголически опухшую, но полную энтузиазма физиономию, потом сурово кивает головой в сторону нашего рюкзака с сейфом Князева.
- Хватай этот баул и тащи во двор... помощничек! Там все объясним, - понижает она голос и косится на кумушек. - Без лишних глаз.
Крохотная лужайка за калиткой вся поросла жухлой от холода травой вплоть до самых ржавых ворот. Но щеколда на запоре двери хорошо смазана и открывается легко.
Следуя указаниям раскомандовавшейся бабы Люси, наш новый знакомый перетаскивает в маленький дворик не только тяжелый рюкзак, но и все остальные наши вещи. А потом без сил плюхается на толстый чурбан возле прогнившей поленницы.
- Мне б сто грамм щас! За знакомство... а? - с меркантильным интересом рассматривает он наши сумки. - Может, прихватили с собой винишко какое крепленое? Давненько я ничем городским не тешился...
- Обойдешься! - отрезает баба Люся и одним движением расстегивает молнию на рюкзаке. - Вскрывай давай сначала.
При виде его содержимого у Кондратия отвисает челюсть.
- Чего это у вас... ого! Сейф, что ли?
- Он самый, - ворчливым тоном подтверждает баба Люся. - И незачем так смотреть многозначительно, это наше личное имущество! Просто мы код от него забыли, а внутри Дашенькины документы.
- Да я-то его болгаркой вскрою... только как бы документики ваши от искр не загорелись.
- Не должны, - неуверенно говорю я. - Кажется, там внутренний беззамочный ящичек вроде бы установлен, с крышкой. Тоже металллический.
- Тады лады, - пожимает плечами Кондратий. - У матросов нет вопросов!
- Даш, ты пока давай в дом, а то слишком шумно сейчас для Васеньки станет, - кивает баба Люся на моего малыша. - Наш Лукич тебе дверь откроет.
Старый сосед долго гремит внушительной связкой железных ключей, прежде чем находит тот, что от бабушкиного дома.
В сенях пыльно. Пахнет старым деревом и чем-то неуловимо родным и знакомым. Запах моего детства...
Я поднимаюсь по скрипучим ступенькам, прохожу через тесные сени с двумя темными прямоугольниками подсобных помещений слева и справа и оказываюсь перед добротной бревенчатой стеной. Дверь в ней стоит гораздо более массивная, чем на входе в сени, и обита теплым материалом. Она навевает множество детских воспоминаний о том, как я любила сидеть тут на толстом вязаном половичке и слушать, как пищат мыши в чулане... как урчит бабушкин кот-крысолов... и как завывает ветер на чердаке в непогоду...
Господи, как же давно это было!
- Ты чего тут застыла, давай в дом, - кряхтит за спиной Лукич, и я дергаю ручку на себя.
Внутри ничего не изменилось. Слева грязно-белая печка, справа кухня. Впереди - за деревянной перегородкой, не достигающей потолка, - большой зал, из которого можно попасть во вторую отдельную комнату - спальню.
- Если хочешь прилечь и отдохнуть с ребенком, там в ящике белье чистое лежит, - тыкает сосед пальцем в устаревший низенький комод. - Нафталином, правда, попахивает... но не очень сильно. Терпимо.
- Спасибо, Фëдор Лукич. Так и сделаю.
Маленький Вася так и продолжает спать, но у меня уже руки устали его держать. Быстренько стелю ему на продавленную кровать с железной сеткой выцветшую, но чистую простыню из бабушкиных запасов. Малыш даже не просыпается, только мусолит у рта свой крошечный пухлый кулачок.
Несколько минут сижу рядом, любуясь на него, и рассеянно прислушиваюсь к визгу болгарки во дворе. Повезло, что толстые стены дома из тяжелого цельного бревна хорошо глушат уличные звуки. Звук вскрываемого сейфа - ужас какой неприятный.