У другого мужчины ситуация была похожая… Тоже имелась татуировка, и на теле было не меньше десятка рубцов от старых шрамов, только глаза светились синеватым оттенком и немного бледнее.

– Все готово, – отвлекая меня, произнесла девушка. – Вы есть будете?

Лоренс потянулся, словно большая гибкая кошка, и, подойдя к костру, взял две миски с чем-то непонятным… похожим на суп, только зеленого цвета и с какими-то неизвестными мне черными засушенными листками. Они вот это есть собрались?

– Держи, – возвращаясь обратно к дереву, Лоренс всунул мне в руки похлебку. – Есть будем один раз в день, так что наедайся.

Я промолчала, забирая миску из его рук. А я то все думала, как мне похудеть…

Проводники уселись на поваленное дерево, а девушка расстелила небольшое покрывало и села перед ними на землю, вытянув ноги и с удовольствием уплетая то же, что и все мужчины. Кстати, третий проводник на удивление очень сильно отличался от остальных. Во-первых, волосы у него были не такие длинные, да и совсем не седые, а иссиня-черные. К тому же шрам имелся всего один и то маленький, на левой щеке под ухом.

Садиться рядом с ними я не рискнула, поэтому, отойдя на несколько метров, уселась рядом с костром, пробуя непонятное варево. На вкус оно оказалось таким же, как и на вид. Мерзким и отвратным. Про запах я вообще молчу. Зачем они такое едят – для меня оставалось загадкой. Но выбора особого не было, тем более что с голодухи можно и не такое сожрать. Еще не факт, что завтра они не приготовят рагу из лягушат или пюре из дождевых червей. Бее.

Я усмехнулась, вспомнив про Тома и его любимое блюдо. Несколько месяцев назад к нам в трактир заходил один из путников. Ехал он издалека, усталый мужик был, злой и раздраженный весь. Так он тогда сдуру Тому нахамил, когда ему похлебку холодную подали. Причем зазря нахамил… Похлебка-то нормальная была. Ну а Том всегда у нас человек обидчивый, вот он взял да и намешал путнику в кашу толченых червей. А уж крику-то было, когда один из червяков, видимо, недодавленный был… зашевелился прямо в ложке, а потом еще парочка недодавленых из тарелки начала вылезать.

Я тяжело вздохнула, ковыряя ложкой в миске. Такое ощущение, что все это было очень давно. В прошлой жизни.

– До Цинтры недалеко, – проводники неспешно переговаривались между собой, не обращая на меня внимания.

Я же, воспользовавшись этим, давилась похлебкой, в которой, похоже, кто-то сдох, и прислушивалась к их разговору, пытаясь выцепить что-нибудь полезное. Например, зачем я здесь и куда мы едем.

– До Цинтры-то недалеко, – согласился Лоренс, задумчиво посмотрев на костер. – Я думаю про Блавикин, если повезет, мы будем там уже через неделю.

– Думаешь, попадем в метель? – спросил темноволосый, которого все здесь называли Эспен.

– Да, метель будет однозначно. Но меня беспокоит другое – в Блавикине мост обрушен, придется перебираться вплавь. А там трясина, на несколько километров припорошенная снегом, а потом река, где одни никсы водятся.

Я неосознанно вздрогнула. Никсы… помню, как про них рассказывали у нас в трактире. Я тогда еще маленькая была, когда несколько мужиков из нашего поселения собрались на охоту, в их числе был и Галем, двоюродный или троюродный брат Тома. В лес ушли больше десятка закоренелых охотников, а вернулись лишь Галем и молодой парень, сын местного пекаря. Они-то и рассказали, как никсы всех в трясину увели. Ведь никсы издалека похожи на прекрасных обнаженных девушек, блуждающих по заброшенным болотам и мелководным рекам, а как поближе к ним подойдешь, сразу видно, что это существа преисподней. Только если близко подошел, считай что все… назад уже не вернешься. Они под воду любых путников утаскивают, а там уже живьем сжирают. Щупальцами тела обвивают и высасывают всю кровь. Вот поэтому в чащу леса никто из людей в здравом уме не сунется. Нечисти много… и все голодные.