Проходящая мимо пожилая женщина вздергивает брови, сурово глядя на нас.

Я в недоумении пялюсь на Джастина.

– Что? – спрашивает тот. – Неправильно произнес? Ты вроде сама это слово говорила.

– Лучше скорей забудь его, – прошу я, хихикая.

– Так и знал, что это что-то оскорбительное, – наигранно обижается он и опускает взгляд на свои намытые до идеального блеска белые кроссовки.

Уж я-то знаю, что не успеем мы дойти до универа, как они станут грязно-серыми. Каждая проезжающая по дороге машина тянет за собой столько грязи, что гуляй мы целый день, на нас вечером были бы плащи из пыли толщиной в сантиметр.

– Не оскорбительно, – закусываю щеку изнутри, – это значит… – Перехожу на шепот, бросая в его сторону короткое: – Попа.

– Что?

Понимаю, что он не врубается, и начинаю перечислять все синонимы, какие приходят в голову:

– Ass, booty, butt, cheek…[1]

Хлопаю себя по соответствующему месту и краснею еще больше.

– Blin, – восклицает американец, глядя на меня. – А покажи еще раз, как ты это делаешь. Мне нравится!

Его глаза загораются. Напряжение снято, и мы хохочем, отворачиваясь друг от друга. С ним легко. Интересно только, как долго это продлится?

Первым успокаивается Джастин:

– Вряд ли у меня получится. Учеба, русский и все такое. – Он качает головой.

Спрыгиваю с бордюра. Теперь между нами снова около тридцати сантиметров в росте. Просто бездна! Мы как волк и заяц из мультфильма «Ну, погоди!» – смех, да и только.

– А что ты теряешь? – набираюсь смелости и толкаю его плечом, чем вызываю очередной удивленный взгляд. – Прими это не как испытание, а как веселое приключение – например как отдых. Будет сложно, но весело. Это я тебе обещаю. Здесь нет океана, здесь холодно девять месяцев в году, но в этой стране люди умеют веселиться.

– У вас тоже есть фратернити? – спрашивает он безрадостно.

– Ты про студенческие братства, в которых все обычно напиваются до беспамятства на вечеринках?

– Да.

Щурюсь, смотрю, как из-за тучки выглядывает солнце. Его лучи уже не греют, но все равно приятно. Впереди маячат высотки. Тот район города более оживленный, парню будет на что поглазеть. И вообще, неплохо было бы организовать ему настоящую экскурсию.

– У нас нет фратернити, – улыбаюсь, – мы сами себе фратернити. У нас в каждой группе по пять таких братств. Неофициальных. Никаких разделений, взносов, клятв, испытаний и правил. Парни и девчонки – вместе. Мы просто дружим и отрываемся по выходным, но зато с русским размахом.

Джастин притормаживает и смотрит на меня в упор:

– Кроме того, что мне нужно будет учить русский, придется заняться и основными предметами. Я этого дома толком не делал, Зоя. Понимаешь?

– Я уже поняла, что ты… – не могу подобрать ничего похожего на «разгильдяй». – Не важно. – Останавливаюсь и смотрю на него снизу вверх. – У нас все проще. Вот, смотри: у вас меньше лекций, больше самостоятельной работы, у нас – наоборот. Много лекций, но после них мы отдыхаем дома. Задания для самостоятельной работы у вас присылают по почте, у нас обычно отдают прямо в руки. Групповые работы, презентации тоже проходят не так часто, как у вас.

– Но учиться все равно надо.

– Конечно, – беру за локоть и тяну его в сторону пешеходного перехода. – Но тебе будет интересно сравнить, как наша система обучения отличается от вашей. Есть плюсы и минусы. – Когда загорается зеленый, мы переходим на другую сторону улицы. Вдали уже виднеется университетская площадь. – Мы не выбираем предметы и дисциплины, которые хотим изучать. Все экзамены сдаем в основном по материалу, который дают на лекциях, поэтому тебе придется много писать.