– А… – Джастин прочищает горло. Он то и дело останавливается, чтобы рассмотреть ту или иную витрину. – Почему у вас столько цветочных магазинов? Уже третий встречаем по пути.

– Ну, – усмехается Дима, – наши женщины любят цветы. Когда я жил в Нью-Йорке, отметил для себя, что в США цветочный бум случается раз в году – на День Святого Валентина, и букеты принято дарить не наедине, а прилюдно: посылать на работу, в офис, в школу, чтобы все видели, что девушка получила цветы. Так вот у нас таких дней в году сколь угодно много.

– Да?

– Да. Наши девчонки любят знаки внимания, ухаживания, им нравится казаться слабыми. И в первую очередь важно, что мужчина их любит, а потом уже, где он работает и насколько перспективен.

– Неправда. – Смеется Маша.

– Да так и есть. – Соглашаюсь я. – Только не нужно преувеличивать значение цветов. Одного букета на Международный Женский день для меня вот вполне достаточно.

– А день рождения? – Усмехается Дима. – А на свидание тоже можно без цветов прийти?

– Да ну тебя. – Говорю по-русски.

Мне уже тоже смешно, потому что мы полностью отвлекли американца от созерцания витрин. Парень растерян, ему кажется, что мы дружно прикалываемся над ним, выдавая чушь за правду. Если бы он только знал, сколько всего еще свалится ему на голову в ближайшее время…

– Все, что нужно тебе сейчас знать о России, – подмигивает ему Калинин, – это то, что бухло у нас продают с восемнадцати лет.

– Дима-а-а-а! – Стонем мы с Машкой.

Но это его только раззадоривает.

Мы обедаем в кафе Маши и Димы. Здесь светло, красиво и уютно. Русская кухня в очередной раз приятно удивляет. Больше всего нравится мясо, которое они называют «kotletka» – ну, очень вкусное и сочное. Еще порадовал фруктовый пунш, который зовется «kompot» и черный хлеб – тот, вообще, интересный: твердый, ароматный и пекут его зачем-то в форме кирпича.

– Я бы хотел найти работу. – Выдаю вдруг.

У кого, если не у новых друзей, спросить, где ее искать?

– Тебе ведь нужно учиться. – Замечает Маша, лично подавая десерт и кофе за наш столик. – А еще учить русский язык. Это сложно.

Она садится к нам.

– Мне не хочется от кого-либо зависеть. – Признаюсь, наваливаясь на спинку кожаного диванчика. – Может, знаете, где можно подработать в свободное время? Или куда обратиться в поисках вакансии?

Ребята переглядываются.

– Да без проблем. – Говорит Дима, закатывая рукава рубашки и обнажая загадочные надписи и рисунки на руках. – Если уж тебе так хочется… У тебя, кстати, права международные?

– Да, вроде.

– Тогда несколько дней в неделю будешь помогать мне. Мне приходится много ездить по деревням за мясом – снабжаю предприятия отца.

– Оу, – радостно выдыхаю и жму его руку, – это замечательно. Я с радостью!

– И мне веселее будет. – Улыбается он. – А так, тебя вряд ли куда возьмут здесь. Студента, да еще и без владения языком, без медицинской книжки и прочего. У нас тут все «poblatu» – значит, через знакомых, родственников, друзей.

С любой темы ребята всякий раз перескакивают на обсуждение очередной жести, связанной с Россией. Предполагаю, что они шутят. Но… не уверен.

– Ясно. – Принимаюсь за кофе.

– А вообще, тебе сейчас нужно больше заниматься учебой. – Дима поворачивается к Зое, которая, покачивая ложечкой в руке, никак не решается приняться за десерт. – Нужно больше общаться с местными, выучить все буквы и начинать читать все вывески на улицах. Как, кстати, твои успехи?

Хороший вопрос. Меня от него в очередной раз бросает в пот.

– Русский алфавит – ужасно смешной и странный. – Говорю откровенно. – Прочесть его – это одно, а произносить русские слова – совсем другое. – Отставляю чашечку с кофе в сторону. – Буквы похожи на наши, а означают совсем не то. И стоооолько согласных! Для чего нужны звуки «Ш», «Щ» или «Ч»? Зачем вам три разных «Ш»? Что это, вообще, такое? А мягкий знак? И вообще, то, что я слышу в вашей речи, больше похоже на звуки больной, умирающей птицы – чир, тчир, чик, шр. Шелестящие, чихающие. Или будто кто-то быстро и часто произносит «Cashtransaction». Круто, конечно, но оооочень сложно!