Макс оценил произошедшую ситуацию: парни оттеснили Катю от кассы после покупки билетов, и ни один работник или прохожий не вызвался помочь ей за то время, что немец рассекал расстояние между ними. Незнакомцы не трогали ее, но по лицу Кати было понятно, что они говорили ей нелицеприятные вещи. Она точно не знала этих парней.

Катя тут же бросилась к Максу, едва незнакомцы расступились. Он прижал девушку к себе, а затем быстро спрятал ее за спину, кинув взгляд на парней лет двадцати-двадцати трех. Что им было нужно? Он не знал, а Катя молчала.

Вдруг они начали что-то говорить в его адрес, и в этот момент Макс проклял все на свете из-за того, что не понимает русский язык. Как ему вступиться за девушку в данном случае? Кулаками помахать он всегда успеет, но только в чужой стране это должно произойти лишь в крайнем случае.

Особенно в случае Макса и его места работы в Германии.

- Катья, что они говорят? – нахмурился Макс, выходя из себя.

Если бы эти двое начали буянить, Нойманну бы пришлось вступиться. Макс никому не позволит обидеть Катю – он это четко понимал.

- Они, вроде, извиняются, - ответила Катя, - пойдем отсюда. Я не хочу находиться здесь.

Макс вновь перевел взгляд на этих двоих и произнес на своем языке несколько простых предложений. Может быть, они знают немецкий? Мужчина предпочел не молчать, однако его тело в случае чего было готово к ответной реакции, и, к счастью, оба разгильдяя заметили это. Ощутили, что лучше не связываться с иностранцем, и через несколько секунд их и след пропал.

Макс не понял, что произошло. Пока Катя не сказала правду.

Все оставшееся время она выглядела подавленной. Катя с Максом двигались к выходу из парка, больше кататься на аттракционах никому из них не хотелось, хотя один билет был куплен. Когда они сели в такси, Катя стала нервно теребить ткань платья, и от взгляда Нойманна не укрылось состояние Морозовой.

Не сразу, но Макс понял в чем было дело:

- Что они сказали тебе, Катья?

Катя покачала головой и не произнесла ни слова. Ей было не по себе от слов, что сказали подростки в ее адрес. Это было ужасно.

Нойманн ощутимо сжал руку Кати, привлекая к себе внимание:

- Ты обидишь меня, не сказав правду. Я хочу знать, где я допустил ошибку и нужно ли было заставлять их извиняться!

- А они и извинились, увидев тебя, Максимилиан. Обидели, но извинились. Спасибо тебе, - Катя посмотрела в голубые глаза Нойманна, а затем отвернулась.

- Что они тебе сказали? – настойчиво повторил вопрос Нойманн, предчувствуя неладное, - ладно, тогда по-другому спрошу. Это связано с тем, что я немец?

- Связано, - ответила Катя, хотя у самой ком в горле стоял, - но это не стоило того, чтобы связываться с нашей полицией, поверь мне.

Макс резко замолчал. Он все понял, а затем отчитал ее за то, что укрыла от него правду, и произнес:

- Такие слова позволяли себе немногие. В те годы так, не разбираясь ни в чем, люди прозывали девушек, так или иначе связанных с немцами во времена войны. Даже если это не девушка, а немец проявил симпатию – было неважно. Это уже считалось клеймом. Сейчас же такие слова – признак недалекости, максимализма и ужасной глупости.

Макс притянул к себе Катю. Водитель был увлечен дорогой, за сидением пару не было видно, и Макс позволил себе вольность – он обнял Катю за плечи и заставил положить ее голову себе на плечо.

С этой девушкой он был сам не свой.

8. Глава 8

В назначенное время и назначенный час Катя была у ворот отцовского дома. Перед ней открылся вид на роскошный особняк, в котором много лет назад они жили одной семьей – папа, мама, старший брат Вадим и она, Катя.