Короче говоря, вчера вечером мне было совершенно плевать на Константина и на то, что его угораздило что-то там мне завещать. Но теперь за моей входной дверью стоял человек, а мне нужно было уходить, и что делать, я не представляла.

Нельзя открывать незнакомым людям. Это я знала твёрдо.

Посмотрела в глазок. Так, ради праздного любопытства. Быть может, окажись на лестничной площадке необычайной красоты незнакомец, сердце одинокой девушки бы и дрогнуло, а рука потянулась к засову, но человек оказался, во-первых, пожилым, во-вторых, несимпатичным, а в третьих, довольно подозрительной наружности.

- Простите, я вчера была пьяна, - соврала я. - Напомните, кто Вы?

- Вообще-то, я почтальон, - ответил мужчина спокойно, поправляя кепку, и я даже сквозь мутный глазок разглядела седину его волос. - И к Вам у меня письмо. Его просили передать срочно и лично в руки...

" И заплатили немало денег за эту просьбу?" - очень хотелось спросить, но я смолчала по этому поводу.

- Знаете, я не сторонник открывать дверь незнакомым... - с наивностью и непосредственностью призналась я. - Могу открыть на цепочку, а вы бросите мне конверт... У Вас ведь конверт для меня? - вроде как кроме конвертов в его сумку ничего вместиться не могло, поскольку она была хоть и большая, но плоская.

- Да, конверт, - ответил он. - Но мне нужна Ваша подпись... - он снова поправил кепку, явно растерявшись и не зная, что делать: заказ наверняка был не из простых, чтобы пускать его на самотёк.

- Зачем Вам подпись? - спросила я. - Этот Константин помер же, значит, и отчитываться не перед кем!

- Откройте дверь на цепочку, а я просуну письмо и бланк, который надо заполнить при получении.

Я вздохнула. И верно, что-то совсем голова не думает. Этому человеку наверняка надо отчитаться перед кем-нибудь за переданное письмо.

Так мы и сделали, а когда заполненный бланк был у почтальона, а у меня - письмо, он ушёл, а я смогла запереть дверь на массивную задвижку.

Время пока было, так что я, съедаемая любопытством, поспешно распаковала письмо и достала оттуда несколько бумаг, сложенных вдвое. Первая оказалась схожей с официальной, с печатями, гербами и прочей атрибутикой официальных бумаг, в разновидностях которых я не очень разбиралась. Но это было завещание.

К нему прилагалась другая бумага, написанная от руки аккуратным почерком и дающая некоторые пояснения относительно первой бумаги. Так как сама я не смыслила во всём этом совершенно ничего, то смогла лишь ухватить суть содержания.

И суть эта мне не понравилась.

4. 3

Летние кафе - это не то, что я обычно люблю. Вообще, мне нравится бывать в подобных местах исключительно в тёмное время суток, когда за окном огни города, играет приятная музыка и можно нормально расслабиться, желательно, в уютной компании. Сейчас же светило солнце и был самый разгар дня. Уютная компания, правда, присутствовала в лице Мишки, но это не очень радовало, поскольку настроение моё было подпорчено утренним письмом.

Про письмо я толково рассказала Мише, но он не проникся моей проблемой совершенно.

- Не понимаю, чего ты так гоношишься? - недоумевал он. - Вроде ж ничего такого не случилось...

Я посмотрела на него сердито. Неужели не понятно, что ситуация мало того, что бредовая, так ещё и совершенно не позитивная!

- Черти полосатые! - возмутилась я. - Ну вот как так-то?

- Что не так? - устало спросил Мишаня, лениво помешивая маленькой ложечкой кофе в чашке, тоже маленькой - не люблю такие, мне надо сразу и много. Наверно, поэтому я не пью кофе. - Ну да, неожиданно, конечно, но бывает, - он был спокоен и невозмутим. - Бывает всякое, и такое - тоже. Кто этот тип, кем тебе приходится?