В этот раз Михаил Федорович соизволил повернуть голову, найти взглядом поповского сына… И по его спине пополз холодок.

Одна из двух главных примет царевича Дмитрия: большая родинка у носа – исчезла!

Отклеилась, потерялась, пропала. Осталась только та, что на лбу. И это означало, что прямо сейчас, через мгновение, главный секрет семьи Нагих будет раскрыт. Все узнают, что настоящего, истинного Дмитрия Ивановича в Угличе нет, давно пропал! Что перед слугами царскими и самим государем его изображает обычный худородный мальчишка.

Боярин, стремительно трезвея, медленно поднялся.

Что-то нужно было сделать – прямо сейчас, немедленно! Пока проклятый стряпчий не успел поднять тревоги!

Рука боярина скользнула к поясу, он сделал три быстрых шага к Даниилу…

Между тем глаза младшего Битяговского уже округлились от страшной догадки. Он сделал глубокий вдох, открыл рот и что есть мочи закричал:

– Изме… – Крик оборвался предсмертным хрипом, и Михаил Федорович отступил назад, выдергивая окровавленный нож из спины увидевшего лишнее бедолаги. Вскинул руку, указывая на его сотоварищей:

– Держи их!

Стряпчие, серея лицом, попятились. Никита Качалов схватился было за нож, однако Андрей Корела, поднявшись с чурбака и глядя куда-то влево, одним стремительным широким движением выхватил саблю и тут же с полуоборота рубанул его поперек груди, рассекая сверкающим, остро отточенным клинком и кафтан, и рубаху, и живую плоть под ними. Мужчина только охнул и, уже мертвый, откинулся на спину. Его товарищи, уже не помышляя о сопротивлении, кинулись бежать.

– Не упустите! – рявкнул Михаил Федорович.

Казачий старшина с показной неспешностью воткнул окровавленный клинок в землю, вложил пальцы в рот и оглушительно засвистел. Стоящие у ворот караульные повернули головы.

– Валите их! – коротко распорядился Корела, для пущей наглядности проведя большим пальцем по горлу и ткнув указательным пальцем в сторону драпающих мужчин.

Охрана заулыбалась, предвкушая развлечение, поднялась с лавок, потянула из ножен клинки. Стряпчие, осознав опасность, повернули и, петляя и визжа, как зайцы, прыснули в стороны, исчезли между пристенными амбарами и сеновалом.

– Свят, свят… – Тихий выдох заставил боярина метнуть взгляд на крыльцо. Там, в ужасе наблюдая за происходящим, застыли трое слуг.

– Раков, детей лови! – крикнул Михаил Федорович и бросился к ступеням.

Холопы, поняв, что их ждет, кинулись в дом, но врезались в затворенную дверь. Один догадался скакнуть через перила и юркнуть за сложенную у стены поленницу, другие замешкались. Мелькнул брошенный казаком нож, звучно ударился о створку, вынудив слуг в испуге пригнуться, замешкаться. Они снова толкнули двери, вваливаясь в сени, кинулись ко вторым дверям, но не успели – молодой и быстрый казачий старшина, распластавшись в прыжке, дотянулся кончиком сабли до ноги одного, вынудив припасть на колено, тут же рубанул по голове второго, обратным движением добил подраненного.

Запыхавшийся боярин, забежав в дом, только облегченно кивнул, выскочил обратно, перевалился через перила, шумно бухнувшись в какие-то палки и носилки, забежал за поленницу, зло сплюнул:

– Сбежал! Корела, ты его видел?

– Осип это был, няньки Волоховой сын, – отозвался с крыльца казак. – И чего дальше будет, Михаил Федорович?

– Стряпчих в реку, и скажем, что не видели. Ушли и пропали. Холопов туда же, и концы в воду. Сестре велю не искать. И няньку выпороть, дабы впредь за приметами следила! Вот токмо Осипа надобно обязательно словить, – озабоченно добавил боярин Нагой. – Много лишнего видел. И этих…