Между нами искрило. Между Кариной и Киром не было притяжения. Девушка не загоралась рядом с ним. Не жеманничала, не стреляла в его сторону глазами. Зачем поцеловала? Что и кому пыталась доказать? Или упрямая девица хотела показать мне, что я ошибаюсь и она не испытывает необъяснимой тяги ко мне?

В любом случае, что бы ни творилось в ее прекрасной головке, я смог перебороть первоначальный шок от их поцелуя и желание дать ответочку с Доминикой. Но это вовсе не означает, что я так просто могу выкинуть из памяти самые ужасные минуты этого отдыха.

Так и лежу, не смыкая глаз до самого рассвета. Когда тусклый свет прорезает сумерки, я выбираюсь из палатки, натягивая толстовку и кеды, подхватываю гитару и иду к пирсу. Там, на самом краю, стоит перекошенная лавочка, и я устраиваюсь на ней, прикуривая сигарету. Несколько мгновений смотрю на водную гладь, на одинокую лодку, замершую возле зарослей камыша, и начинаю перебирать струны. Это простое действие успокаивает нервы и раскладывает тяжёлые мысли по полочкам. Ровно до того момента, как за тихой мелодией, льющейся из-под пальцев, мне слышатся скрип старых досок и осторожные шаги.

Сердце ускоряется, тело напрягается. Я знаю, кто это. Чувствую ее флюиды. Но не подаю вида, позволяя ей сделать следующий шаг.

Карина подходит к лавке, мнется в нерешительности, но все же садится рядом со мной.

– Доброе утро? – бросаю ей, не прекращая своего занятия.

– Доброе, – тихо приветствует меня. – Не помешаю?

– В любом случае, ты уже здесь.

Бросаю взгляд искоса, чтобы заметить, как она хмурится, пожевывая нижнюю губу.

– Я не думала, что кто-то уже встал.

– Аналогично. Но раз мы оба встали… – проигрываю несложную партию и пропеваю: – То давай посмотрим вместе на восход, ягода Карина!

Глаза девушки расширяются, и она делает глубокий вдох.

– Споешь мне что-нибудь? – просит меня. – Пожалуйста. У тебя отличный голос.

Я усмехаюсь:

– А вот репертуар подкачал!

– Брось, – недоверчиво улыбается она.

А мне вспоминается, как эта маленькая ягодка, которая вызывает во мне нестерпимые желания, забралась на колени к Киру и поцеловала его назло мне.

И тогда я запеваю:

Сигарета мелькает во тьме,

Ветер пепел в лицо швырнул мне,

И обугленный фильтр на пальцах мне

Оставил ожог.

Скрипнув сталью, открылася дверь,

Ты идёшь, ты моя теперь.

Я приятную дрожь ощущаю

С головы до ног.

Ты со мною забудь обо всём,

Эта ночь нам покажется сном.

Я возьму тебя и прижму,

Как родную дочь.

А-ха!

Hас окутает дым сигарет.

Ты уйдёшь, как настанет рассвет,

И следы на постели напомнят

Про счастливую ночь.

Эротичный лунный свет

Запретит сказать тебе: "Нет",

И опустится плавно на пол

Всё твоё бельё!

Шум деревьев и ветер ночной

Стон заглушат и твой, и мой,

И биение сердца,

Пылающего адским огнём!

Ты со мною забудь обо всём,

Эта ночь нам покажется сном.

Я возьму тебя и прижму,

Как родную дочь.

А-ха!

Hас окутает дым сигарет.

Ты уйдёшь, как настанет рассвет,

И следы на постели напомнят

Про счастливую ночь.

Твои бёдра в сиянии луны

Так прекрасны и мне так нужны,

Кровь тяжёлым напором ударит

Прямо в сердце мне.

Груди плавно качнутся в ночи.

Слышишь, как моё сердце стучит?

Два пылающих тела

Сольются в ночной тишине…

(Примечание автора – песня гр. Сектор Газа “Лирика”)

– Да уж, – протягивает Карина, обрывая меня на полуслове. – Неужели ничего получше нет?!

– А это смотря как попросишь, – дерзко парирую я в ответ.

Она закусывает губу и придвигается ближе. В ее глазах вспыхивает лукавый огонек. Я завороженно смотрю в ее лицо. Оно так близко, что я могу рассмотреть как следует зеленые глаза, небольшие, едва заметные вкрапления веснушек, пушистые ресницы…